Девушка не отвечает, лишь смущенно розовеет еще сильнее.
Ну что ж. С милым рай и в шалаше, с милой — и в конно-спортивном клубе. Тем более, что хобби у Ольшанского действительно позволяло считать эту работу — занятием для души, за которое еще и платят неплохо. А что? Место как место. Если он сможет восстановить его работоспособность — это его еще и поднимет в глазах потенциальных работодателей.
— Спасибо за чай, — я ставлю чашку на край стола, рядом с коробочками с эмблемой ресторана, — это было очень мило с твоей стороны, но мне все-таки пора вернуться к работе. Да и хотелось бы перехватить что-то поесть. Что-то несладкое.
— Несладкое — это соленое? — Юля иронично щурится. Спасибо, что в этот раз без шуток про мел.
Эх, вот стараюсь я проникнуться к ней неприязнью, стараюсь, а никак не получается…
— Скорее кровавенькое, — я вздыхаю, припоминая одно только восхитительно — симфоничное звучание слова «рибай», и твердо встаю с кушетки.
— Анжела, — Юля окликает меня, когда я уже берусь за дверную ручку. И развернувшись к ней, я вижу крайнюю степень неловкости на лице девушки. — Можно тебя попросить? Странное.
— Попробуй, — я улыбаюсь весьма нейтрально.
— Ты можешь не говорить Николаю Андреевичу, где мы познакомились?
Я недоуменно поднимаю брови, а Юля начинает частить, мигом теряя имидж самоуверенной, даже местами дерзкой медсестры.
— Я ведь тебе говорила про свои проблемы, да? Я тогда обследовалась втайне от Ника. Не хотела, чтобы он знал про это… Вряд ли он бы бросил меня из-за такого, но это все равно между нами бы стояло. Он хотел детей. А у меня не получалось и…
— Я не скажу, — перебиваю я весь этот монолог, который просто размазывал меня в кисель своей откровенностью, — мы с Николаем Андреевичем общаемся строго по рабочим вопросам. А ваши личные дела меня не касаются.
— Спасибо, — Юля ощутимо расслабляется, а я, наконец, выхожу из медпункта.
И выдыхаю, наконец-то!
Это была очень сложная встреча. Не даром я не особо спешила со своими инспекциями в медпункт, хотя там, по слухам, тоже было кому выписать животворящих звездюлей.
Эта Юля — что-то с чем-то.
Наверное, я могла бы как-то воспользоваться их с Ником недомолвками, но я отказываюсь от этой идеи, даже до того, как она вообще родилась в моей голове.
Таких как Юля — всегда выбирают главными героинями любовных романов. Милая мышка. Теплые глаза, нежные черты лица, и пресловутая изюминка — конечно же, она у Юли есть. Что-то делает её лицо неуловимо приятным, будто смотришь на неё и медленно слизываешь глазами мед с ложечки.
Ну и конечно, характер у неё золото. Разумеется! Если бы она была стервой — было бы проще. Нет, мне так не везет. Доброжелательная, милая, этакое солнышко — типичная главная героиня. Та, которая в эпилоге непременно в свадебном платье красуется.
Если кому и положена в этой истории роль главной стервы-разлучницы — то только мне. Без вариантов. Ну, а исход… Исход у всех стерв одинаковый. Тлен, одиночество, поражение.
Я в это уже играла, больше не хочу. Поэтому сливаюсь из этой игры до начала первого тура. Унесу с собой утешительный приз. Самый лучший приз из всех возможных. Мне нас двоих достаточно.
А этим двоим…
Пожелаю-ка я им счастья! Для разнообразия.
17. Энджи
— Ничего не хочешь мне сказать?
Тетка Ангелина останавливается в дверном проеме кухни и смотрит на меня так обвиняюще, будто пить зеленый чай стало вдруг запрещено законом.
— Риччи ободрал мне обои в прихожей, — меланхолично сообщаю я.
— Да, я видела, — тетка скорбно поджимает губы, — у него до сих пор стресс из-за смены условий проживания. Он привыкнет.
— Если вы съедете через месяц, как собирались — он может не привыкать, — я вздыхаю и встаю, чтобы помыть заварочник.
Ко всему можно привыкнуть — прятать обувь от нервного паскудника, убрать все мелкое из той зоны, до которой он достает. И обои…
Не сказать, что факт их порчи заставляет меня сильно переживать — обои были старые, их пора было бы сменить, но…
Я могла бы сменить их и попозже, а теперь нужно думать об этом в ближайшее время.
— Значит, признаваться не собираешься? — тетка возвращается на свои рельсы, явно примеряя на себя роль прокурора.
— Собираюсь, — я бросаю взгляд на часы и ускоряюсь, — та ваза, что грохнули на твоем тридцатипятилетии — это я её грохнула. Свалила на Майкла. Он у тебя был шебутной псиной. Риччи мне мстит за ту вазу, так ведь?
Выражение лица Ангелины становится таким, будто я только что созналась минимум — в серийном убийстве.
Что ж, будем считать, что так и есть.
Я ухожу в прихожую, обуваться, смотрю на обиженную морду Риччи, который облизывается, глядя на мои ботинки, и показываю ему язык.
А вот фиг тебе, больше ты у меня ничего не сгрызешь, чертенок!
Выглядит, кстати, эта скотинка вот ни разу не застрессованной. Даже более чем довольным жизнью. Еще бы — в теткиной однушке ему всяко было меньше места. А тут — комнаты аж три. Правда его дальше теткиной спальни и прихожей не пускают — видимо, за это он мне обои и подрал.
— Ты беременна, — обвиняюще заявляет Ангелина, останавливаясь за моей спиной. Я даже замираю, выпрямляясь. А разворачиваясь к родственнице озадачиваюсь только одним вопросом.
— Как?
Я не храню дома витаминов, диспансерной книжки, вообще ничего, что могло бы доказать этот факт. Я как гребаный невротик вообще боюсь озвучивать свое положение вслух каждый лишний раз.
Хватит — назагадывалась уже. В этот раз я даже распашонки раньше срока не куплю, потому что не дай бог сглажу. Лучше потом закажу в онлайне.
Не дай бог…
Еще один раз собирать маленькие ползуночки, чепчики, пинеточки в одну большую сумку, давиться болью на каждом шагу в сторону церкви, куда я три года назад и отдала все приданное моего Алешки….
Не, я этого не переживу.
Я просто кончусь.
Тетка ухмыляется, и в её улыбке сквозит самодовольство.
— Ну что ж ты меня, за дуру старую держишь?
— Ну почему сразу за старую?
— Значит, за дуру все-таки держишь? — критично щурится тетка, улыбаясь еще чуть ехиднее.
Я вздыхаю и покачиваю головой. Дурой Ангелина не была. Пробивная баба, которая вытащила себя из дерьма и помогала всем ближайшим родственникам.
Она не была приятным человеком, но и я им тоже не являлась.
— Ты рано ложишься спать, — тоном мисс Марпл сообщает Ангелина, — ходишь постоянно бледная. Тебя часто тошнит, и ты зря думаешь, что если включишь воду в ванной — это не слышно. И кофе. Ты раньше его постоянно пила, а сейчас — только вода и зеленый чай.
