С поля раздается резкий свист — и я невольно замираю на ступеньках — приветствуя меня, всадник в ярко-синем шлеме с белой цифрой «двадцать четыре» поднимает коня на дыбы. Мог бы и не выпендриваться! Я все равно узнаю Амиго и в фас, и в профиль, и даже со стороны хвоста.
Вот чего я, дура, шла в институт управления? Шла б ветеринары лошадиные! Никаких тебе людей, одни умные лошади!
Я ободряюще хлопаю и продолжаю движение — до старта скачек осталось три минуты, а я еще не заняла свое место. Артем улыбается — его белоснежный голливудский оскал хорошо виден и узнается даже на расстоянии, — позволяя коню расслабиться.
Он видит меня. И я пришла в подаренной им куртке. Я согласилась на участие в игре, что он мне предлагает. Интересно, мне кажется или нет, что из этого может выйти?
«Русский аргамак» не мелочился с привлечением внимания к этим скачкам. На трибунах — не протолкнуться, на поле — пляшут уже десяток прекраснейших, подтянутых, таких идеальных в своей форме ахалтекинцев и я немного сочувствую их одетым в тонкие футболки с длинным рукавом всадникам. Впрочем, уже через пять минут им будет не до того, чтобы отвлекаться на ветер. К финишной линии после пяти кругов все придут мокрые!
— Это мое место, — к моему удивлению, кресло в первом ряду, билет на которое мне оставил Артем, оказывается занято.
Изящная блондиночка с весьма стервозной, почти ядовитой красотой переводит на меня взгляд.
— Вы ошибаетесь, — цедит она высокомерно, — это вип-место для девушки хозяина клуба. Он всегда оставляет его для меня.
— Да что вы? — я приподнимаю брови, в уме красным маркером выделяя слова «девушка хозяина клуба», — в этот раз он прислал билет мне. И вам тоже? Покажите, будьте так любезны. А лучше, давайте я позвоню Артему — и мы на громкой связи справимся, как нам решать этот удивительный конфликт.
Моя собеседница испепеляет меня убийственным прищуром, но вместо того, чтобы показать мне билет, или согласиться на звонок поставившему её в такое нехорошее положение кавалеру, встает, брезливо кривя губы и подбирая полы длинного пальто из кашемира.
— Не очень-то и хотелось сидеть рядом с быдлом, — шипит она негромко, но слышат её ближайшие три ряда, вопреки шуму ветра и общему гомону.
В общем-то я так и думала, что билета у неё нет.
— Боже, ну ты даешь, — с соседнего места на меня во все глаза таращится Алена, рыженькая администраторша нашего ресторана, — я бы против этой чики пискнуть бы не посмела.
— Знаешь, в моей жизни уже была похожая подружка, которой я смотрела в рот, — пожимаю плечами, опускаясь в кресло, — после того, как она меня подставила по работе — у меня иммунитет ко всем аналогичным гадюкам. Я буквально на дух не перевариваю всю их породу.
Увы, наличие у Тимирязева бывшей не являлось для меня никаким секретом. С учетом количества его поклонниц — удивительно, что к этому креслу не выстроилась целая очередь из одних только сотрудниц.
Но эта девочка…
Я успела оценить и небрежный, незаметный, а значит — ужасно дорогой мейк, и натуральную гриву светло-пшеничных волос, да и высокомерие с которым она себя вела…
Так ведут себя «кристины» — подобные моей бывшей подружке дочки влиятельных пап. Дорогие, уверенные в том, что мне и прочим «обычным» они дадут сто очков тысяч форы. И все что мы должны — приносить молоко для ванны богини и усыпать её дорогу лепестками.
— Ну и хорошо, что ты от неё нас избавила! — радостным шепотом сообщает мне Алена, — у неё были на редкость мерзкие духи. Я уж думала, не выдержу все скачки. А Васька просила посмотреть на коников.
К моему удивлению — за плечом Алены и вправду находится сосредоточенная Василиса. С не по-детски серьезным выражением на личике девочка таращится на поле, и на стоящих там лошадей.
— Бог ты мой, какая встреча? — нет, все-таки у Алены Скворцовой есть секретное оружие, обеспечивающее мне заряд хорошего настроения надолго, — привет, Василиса.
— Пивет! — зеленые глазки малышки обращаются ко мне и она важно-важно кивает и тут же возвращается к созерцанию.
— Больше не бегает? — я фыркаю, любуясь девочкой. Первый раз вижу такое сосредоточение у ребенка её возраста. Обычно такие малявки умирают со скуки еще до начала официального мероприятия.
— Куда там «не бегает», — Алена закатывает глаза, — побеги — наше хобби. Когда она начала ходить — я купила для неё детский поводок. На меня смотрели, как на садистку. Но это было единственное средство выживания.
— Ну, людей хлебом не корми, дай на кого-нибудь косо посмотреть, а твой комфорт — это основа твоей успешной жизни, — замечаю я, переводя взгляд на поле. Взгляд невольно цепляется за невысокого, темненького типа, стоящего ко мне спиной, и даже не думающего лезть в седло. Действительно, зачем торопиться подготовиться к гонке? Пусть его весь мир подождет!
На спине у этого наездника цифра сорок шесть и фамилия. Вяземский.
Фамилия, которая заставляет меня только сильнее поежиться.
Однофамилец или родственник?
Пожалуй, я буду болеть за Артема с тройным усердием!
Скачки начинаются с места в карьер. Как и всегда. Разумеется, все знают — что нельзя выкладываться в самом начале, но так же все знают, что если совсем уж слабо стартовать в начале, то ты точно не повоюешь за первое место. Даже близко не приблизишься. Здесь, как и в автогонке все могут решить считанные миллиметры вырванные у тебя по фотофинишу. Вопрос лишь в том, как найти золотое сечение скорости лошади, так, чтобы остались силы на маршбросок на финишной прямой.
И ведь это им еще повезло! Сегодня нет дождя, и это уже снижает риски и делает проходимость трасы выше.
Однофамилец Вяземского — парень в кислотно-зеленой водолазке, лицо которого я так и не смогла увидеть, хоть и сидела в первом ряду — оказывается склонным к лидерству в самом начале состязания. Его конь уверенно держится в тройке лидеров и наравне с ними взлетает над барьерами. Не гонит. Бережет силы. Артем — четвертый. Тоже бережет, я точно вижу. Тем более, что Амиго я в гонке уже видела. Он из тех кто действительно успееет вырвать свою победу на последних пятистах метрах забега.
Давай, Артем Валерьевич, я видела тебя на тренировках, ты этого нахального хлыща можешь заставить любоваться хвостом твоего Амиго!
— Тебя можно поздравить с обновкой, или это слишком личное? — наклоняясь ко мне поближе, чтобы пробиться голосом сквозь поднявшийся перед стартом гвалт трибун, спрашивает Алена.
— Можно, — неожиданно для самой себя разрешаю я. Причина приязни к этой конкретной своей коллеге на самом деле объяснима — я действительно ею восхищаюсь. Молодая девочка, между прочим — на год младше меня. И не забросила карьеру, и малышку растит, в сторону мужиков особо и не смотрит. Самодостаточная и успешная. Таких мамочек я знаю действительно мало.
И к тому же — в перепалке с этой загадочной «девушкой» Тимирязева Алена явно была на моей стороне.
