— Что ж, надо — значит надо, — я киваю. Юла оборачивается ко мне, смотрит на меня выжидающе будто я должен задать еще какой-то вопрос, но о том, какой именно — я так и не догадываюсь.
— Ладно, у тебя наверное полно работы, — Юля наконец кивает, — тем более через час должна подъехать та женщина из свадебного агентства, а я еще ничего толком не придумала.
— Не перенапрягайся, дорогая, — рекомендую и морщусь — мои слова звучат куда формальнее чем я ожидал. Юла не замечает, на мое счастье.
Все это правильно. Я женюсь на девушке, которая ждет от меня ребенка. Создаю семью, как хотел уже очень-очень давно. Почему же тогда для каждого нового шага требуется все больше и больше усилий?
34. Энджи
— Доброе утро, Анжела Леонидовна.
Я киваю охраннику уже на автомате. Они уже привыкли к тому что я приезжаю за двадцать минут до начала рабочего дня. К этому моменту они кажется уже даже пуговицы на форменных куртках успевают натереть.
— Ну что сегодня тише? — спрашиваю, приостанавливаясь на выходе с проходной.
— Надолго ли, — фыркает Иван Сергеевич, и он на самом деле прав.
Турнир отгремел, гости разъехались, и вроде как технически настало время выдохнуть, но… не так уж много его. Завтра — пятница, и на фоне прошедших скачек с хорошим освещением в соцсетях, оказалось рекордно много для этого года бронирований на выходные. Будто и не осень вовсе.
По территории клуба я иду своими сложными непредсказуемыми траекториями. Просто для того, чтобы разогнать сбившиеся в кучки компании подуставших к концу недели сотрудников.
Да — я понимаю, что хочется расслабиться.
Да, я понимаю, что клиентов в четверг маловато, но сегодня приезжает группа из какой-то элитной школы, а клуб после турнира еще не до конца привели в порядок. И выглядит он так, будто подвергся набегу диких половцев.
Мой обход приходится прервать на середине — в моем кармане просыпается Вивальди. Ну, не живой конечно, всего лишь тот, которого я на мелодию звонка поставила.
В последнее время я откровенно шизанулась на классической музыке. Сама раньше только глаза закатывала на такую шизу, а сейчас…
А вдруг поможет?
Ну ведь куча же исследований есть, что классическая музыка влияет на течение беременности и благотворно сказывается на развитии ребенка в утробе.
Как итог — вместо звонка у меня теперь Вивальди, а под вечернюю подборку Чайковского Риччи вчера очень музыкально подвывал, ужасно умилив мою тетку.
Эх, вот даже отвечать на такой звонок грешно — слушала бы и слушала. Но звонок от хозяина клуба, который ко всему прочему еще и интересный мужчина, игнорировать нехорошо. Поэтому я беру трубку.
— Ты уже это видела? — весело интересуется Артем забив на здрасьте и досвидания.
— У нас кто-то умер на территории клуба? — с опаской уточняю я, потерпев поражение в расшифровке слова «это».
— Сплюнь, Снегурочка, не дай-то бог, — Тимирязев кажется даже по дереву стучит, на всякий случай, — нет. Я вообще-то про хорошее.
— А про что именно? — не люблю быть настолько неосведомленной, но что-то сегодня со мной случился феерический.
— Ах, ты еще не в курсе, — ликованию Артема нет предела, — тогда давай сейчас же ко мне. Сам тебе все покажу.
Ой что-то последнее предложение прозвучало как-то многозначительно!
Я ужасно невезучий человек. Вот просто по жизни.
Иначе как объяснить то, что по пути к Артему я налетаю на Ольшанского?
Обычно в это время он по уши в делах, но сейчас вот припичило ему и рекламщице обсуждать свои проблемы прямо посреди коридора, который мне просто необходимо пройти.
— Доброе утро, Николай Андреевич, Марина Анатольевна… — я боком проскальзываю мимо перегородившей проход парочки. Слушаю брошенное вскользь приветствие рекламщицы, а потом…
— Думаю, оставшиеся вопросы мы можем обсудить позже…
Черт…
Он же не собирается…
Собирается.
Я слышу за спиной быстрые шаги, и воспротивиться тому чтобы меня догнали я могу только одним способом — перейти с простого широкого шага на торопливый бег. И это глупо, я так делать не буду, даже заради того что я сейчас не хочу разговаривать с Ольшанским.
— Анжела, — мужские пальцы ловят меня за локоть. Спасибо хоть успела свернуть за угол и любопытной Марине с длинным языком не достанется истории о том, что почти женатый директор клуба хватает за руки менеджера по персоналу. Уж я-то знаю, что нет границ умениям досужих сплетников, сделать из ничего сенсацию.
— Я тороплюсь, — почему-то при общении с Ольшанским на меня вечно наваливается немыслимая усталость. Даже если я просто читаю отчет.
Возможно, я наконец-то устала ждать от него чего-то хорошего? Хорошо бы!
Так замучилась начинать утро с аутотренинга «мне плевать на Ольшанского и на невесту его тоже плевать». После тысячного повторения обычно получается быть готовой к труду и обороне.
— Ты меня избегаешь, — его тон звучит неожиданно обвиняюще. И это на самом деле странно, потому что мне кажется — он хотел сказать мне что-то другое. Но сказал это.
— Я посещаю летучки, Николай Андреевич. Выполняю свои задачи. Отчитываюсь ежедневно в письменной форме, еженедельно — в устной. Строго соблюдаю регламент. Вы хотите чего-то еще?
— Хочу, — медленно проговаривает Ник, будто стискивая меня в тисках своим пристальным спокойным взглядом, — хочу, чтобы ты сосредоточилась на своей работе, ради которой я тебя и нанял.
— Хотите сказать, я плохо её выполняю? — а вот это уже оплеуха. Потому что я и так выкладываюсь на все сто двадцать процентов. Еще чуть-чуть и я буду оставаться тут ночевать.
— Ты отвлекаешься!
— То есть?! — моему возмущению нет предела, — мы только что провели большое мероприятие, уже ведется подготовка к следующему заезду. В чем это я отвлекаюсь?
— Мне озвучить это вслух? — Ник приподнимает брови, переходя на раздраженный шепот — или мы оба припомним как сказываются на работе твои личные увлечения?
В первую секунду, мои ладони просто раскаляются от желания хлестнуть его по лицу. Я буквально скручиваю в себе этот порыв, заталкивая его поглубже.
Что ж, судя по всему, увидевший меня и Артема вместе уже распустил язык. И слухи дошли до Ольшанского.
И вот что тебе надо, Ник?
Ну уж точно не я, ведь будь это так, вряд ли ты б с такой скоростью свинтил после признания в любви. Вряд ли бы так старательно его игнорировал, будто и вовсе вытерев из памяти.
— Вы можете оформить свои претензии письменно в более конкретной форме, — я произношу это, глядя мимо его лица. Просто потому что это невыносимо — смотреть в его глаза, и помнить его совершенно другим, — только прошу вас, Николай Андреевич, сверьтесь с трудовым законодательством и уставом клуба. Личная жизнь сотрудников не подлежит вашему вмешательству. А сейчас извините, но меня ждет наш с вами общий работодатель.
