Будем разбираться.
Начнем с прямохождения. Да, поднявшись с четверенек, нашему совсем дальнему предку было гораздо удобнее обозревать окрестности, высматривая добычу или врага. И руки освободились, можно вооружиться палкой или камнями, подавать сигналы сородичам.
Но здесь возникают не только плюсы, но и минусы. Дело в том, что скелет предков-приматов был скроен с учетом потребностей существа, которое прыгает по веткам, бегает на четвереньках и имеет сравнительно небольшую голову. Кроме того, при прямохождении на вершине всей новой конструкции надо было удерживать непропорционально большой череп.
Врачи не без оснований полагают, что за способность видеть вдаль и за умелые руки человечество по сей день расплачивается болями в шее и мигренями.
О цене разума интересно размышляет в книге «Sapience. Краткая история человека» ее автор Юваль Ной Харари. Вот его слова:
«На самом деле чем больше мозг, тем больше затраты для всего тела. Таскать его повсюду за собой нелегко, особенно вместе с массивным черепом. Еще труднее этот мозг прокормить. У Homo sapiens 2–3% общего веса приходится на мозг, но в состоянии покоя мозг потребляет до 25 % расходуемой телом энергии. Для сравнения: у других приматов мозг в состоянии покоя довольствуется всего лишь 8 % общих резервов. Древние люди дорого платили за увеличенный мозг: во-первых, они тратили больше времени на поиски пищи, а во-вторых, у них слабели мышцы. Словно правительство, направляющее деньги на развитие образования, а не армии, люди отнимали энергию у бицепсов и отдавали ее нейронам, а это не лучшая стратегия для выживания в саванне. Ученый спор с человеком шимпанзе не выиграет, а вот разодрать его на части может запросто.
Но все же чем-то это было выгодно, иначе мозговитые не дали бы еще более мозговитое потомство. Каким же образом мозг компенсировал уменьшение физической мощи? В век Альберта Эйнштейна такой вопрос может показаться наивным, но ведь Эйнштейн – явление современной эпохи, а на протяжении двух миллионов лет, пока нейронные сети в голове человека росли и усложнялись, похвастаться люди могли разве что кремневыми ножами и заостренными палками. Эволюция человеческого мозга – загадка еще более удивительная, чем появление бесполезного павлиньего хвоста или рогов, обременяющих голову оленя. Ради чего все это? По правде говоря, нам не ведомо».
Пока мы равняли мужчин с женщинами. Но выясняется, что при увеличении мозга труднее всего пришлось полу женскому. Возникли проблемы с рождением детей. Жеребенок после рождения готов бежать рысью. Месячный котенок, расставшись с матерью, способен сам добывать себе пищу. А дитя человеческое? Оно много лет остается беспомощным, зависимым от старших, которые его кормят, защищают и обучают.
В книге Виктора Рафаэльевича Дольника «Непослушное дитя биосферы» читаем:
«У четвероногих животных строение таза таково, что он одинаково хорошо приспособлен и для бега, и для родов. Чтобы голова плода легко проходиласквозь родовой канал между образующими таз костями, таз должен быть «широким». У четвероногих широкий таз не препятствует бегу, и некоторые из них рожают очень крупных детенышей. У шимпанзе голова плода относительно большая, но и она проходит сквозь родовой канал, не делая поворота. По мере приспособления к хождению на двух ногах нужно, чтобы подвздошные кости таза повернулись вовнутрь. Таз при этом становится узким…»
Так вот, прямохождение сузило бедра, а значит, и родовые пути, в то время как голова младенцев увеличилась. Смерть при родах сделалась частой. Теперь больше шансов на выживание имели те женщины, которые рождали младенцев недоношенными, их череп был еще сравнительно невелик и мягок. Естественный отбор стал поощрять преждевременные роды. Это становится непременным правилом.
Для рода человеческого, становящегося на ноги, все это имело огромное значение. Юваль Ной Харари комментирует это так:
«Это обстоятельство привело к развитию у человека необычайных социальных свойств – и к появлению столь же уникальных социальных проблем. Одинокая мать не в состоянии прокормить себя и потомство, если ей приходится еще и нянчиться с беспомощными малышами. В деле воспитания детей требовалась существенная помощь родичей и соседей. Вырастить человека способно только племя или община. Эволюция благоприятствовала тем, кто научился формировать прочные социальные связи. Кроме того, поскольку человеческие детеныши появляются на свет недоразвитыми, они в гораздо большей степени поддаются воспитанию и социализации, чем другие животные…»
Подбиваем итоги. Все, что сказано в этом разделе книги льет воду на мельницу того, о чем повествовалось в предыдущем разделе. Несмотря на всевозможные преграды, трудности, неудобства неуклонно побеждает движение к БОЛЕЕ СЛОЖНОМУ. Этим стремлением буквально выстлан весь долгий путь от ОБЕЗЬЯНЫ к ЧЕЛОВЕКУ.
* * *
Происхождение человека было тайной до Дарвина. Оно осталось тайной и после него. Скорее всего, оно никогда не перестанет быть тайной. Свидетелей нет… улики уничтожены… дело не раскрыто, но его все равно можно сдать в архив.
Происхождение человека – это лишь треть Великой Тайны, и за последние лет двести ничего внятного о ней сказано не было. И сегодня, как и всегда, единственным ответом на стоящий перед человечеством вопрос остаются слова:
И создал мужчину и женщину по образу Своему. По подобию Своему создал их…
Илья Стогов «Челюсть Адама: Карманный путеводитель по доисторическому прошлому человека»
Мы не произошли от обезьян. Мы – обезьяны, но обезьяны особенные, культурные (в том смысле, что наше поведение определяется культурой, а не только генами) и к тому же умные, аж с семью регистрами кратковременной рабочей памяти. С какой стати нам брать пример с шимпанзе, этих реликтовых лесных гоминоидов, не способных изготовить простейший олдувайский отщеп? Мы ведь даже со своих совсем недавних предков – палеолитических охотников-собирателей, людей бронзового века или средневековых европейцев – если и берем пример, то очень избирательно. И правильно делаем. Эти ребята считали «добром» многое из того, что сегодня является безусловным злом.
Если серьезно, то я считаю, что десакрализация и демистификация человеческой психики, вскрытие ее подлннных эволюционных и нейробиологических корней – это путь к переводу нашего самосознания на новый, более высокий уровень. Многие считают, что главная отличительная черта человека – способность к рефлексии, осознанию собственного существования. Этого мало. Следующим шагом должно стать осознание собственной природы и происхождения. Честно говоря, я надеюсь, что когда-нибудь парадоксальная фраза «человек происходит от Дарвина» будет восприниматься как банальная истина.
Наша внутренняя «модель себя», эта первооснова нашего социального интеллекта, очищенная наконец-то от примитивных сказок и страшных призраков, а заодно и от чрезмерно раздутого чувства собственной важности, с переписанными и учтенными скелетами в шкафах, станет куда более эффективным инструментом, чем тот полуфабрикат, с которым эволюция выпустила нас в мир культуры. А ведь на «модели себя» основано все то, что издавна считалось хорошим (пусть и в узком, «патриархальном» смысле): взаимопонимание, любовь, сочувствие. Мы сможем лучше понимать друг друга. Мы сможем стать великодушнее.
