Этому, по сути, были посвящены все его 65 романов. Одно время Жюль Верн хотел написать также монументальную четырехтомную популярную работу «Завоевание Земли наукой и промышленностью». Был уже составлен издательский договор. Писатель колебался, и, в конце концов, отказался от этого замысла: силы начинали таять, их следовало беречь для художественного творчества.
Жюль Верн создал в литературе новое направление – классическую научную фантастику. Дал превосходные образцы нового жанра – «романа о науке» (так он называл его в письмах к отцу), органически сочетающего три компоненты: авантюрную фабулу, популяризацию знаний и научную фантазию, в основном инженерно-техническую.
Долгие годы вынашивал Жюль Верн свои идеи. Не раз советовался о своих новаторских планах с «Александром Великим», творцом «Трех мушкетеров» и «Графа Монте-Кристо» Дюма-отцом (1802–1870), который находил его замысел «необъятным». Если необычайно плодовитый (ему приписывают более 500 томов романов, повестей, пьес, мемуаров, критических статей и т. д.) Дюма материалом для своих романов брал почти всю историю Франции, то Жюль Верн хотел опираться на науку – ее открытия в прошлом и настоящем и фантастическое будущее. Он старался соединить, казалось бы, несоединимое: науку и искусство, технику и литературу, найти реальность в фантастике и наоборот.
Дело было трудным, требовало колоссальных усилий. Чтобы пополнить свое образование, в 50-60-х годах Жюль Верн буквально пропадал в читальном зале Национальной библиотеки (Париж), ревностно посещал все музеи, выставки, встречался с учеными, изобретателями, инженерами, путешественниками. В результате, он превратился в одного из самых образованных людей своего времени.
Фантастика Жюль Верна качественно отличается от пришедшей ей на смену фантастики Герберта Уэллса. Вот как оценивал сам Жюль Верн творчество своего английского коллеги (беседа с англичанином Ч. Даубарном):
«На меня произвел сильное впечатление ваш новый писатель Уэллс. У него совершенно особая манера, и книги его очень любопытны. Но по сравнению со мной он идет совсем противоположным путем… В его повестях, по-моему, нет подлинной научной основы. Я использую физику, а он изобретает ее. Если я стараюсь отталкиваться от правдоподобного и в принципе возможного, то Уэллс придумывает для осуществления подвигов своих героев самые невозможные способы. Например, если он хочет выбросить своего героя в мировое пространство, то придумывает металл, не имеющий веса…».
Да, в отличие от Уэллса Жюль Верн прочно стоял на почве реального. Все им написанное основано на научном правдоподобии и часто на научном предвидении. Жюль Верн верил в науку.
«Что бы я ни сочинял, что бы я ни выдумывал, – говорил он, – все это всегда будет ниже действительных возможностей человека. Настанет время, когда достижения науки превзойдут силу воображения».
Главной своей задачей Жюль Верн считал предвидение того, что дадут будущие открытия и изобретения. И это ему блистательно удавалось. В фантастических путешествиях он, например, применил подводную лодку и воздушный шар, как средства передвижения, задолго до сколько-нибудь заметных успехов подводного плавания и аэронавтики.
О силе предвидения писателя говорит и такой факт. Жюль Верн как бы предвидит будущие экологические и энергетические трудности, через столетие потрясшие планету. Сейчас, перепробовав уголь, нефть, природный газ, расщепляющийся и сливающийся атом, человек все больше убеждается: идеальным горючим может быть только вода! Расщепленная даровыми (!) лучами Солнца на окислитель-кислород и лучшее в мире экологически чистое (!!) топливо – водород (при соединении газообразных водорода с кислородом вновь получается водица!!!), она в принципе может заменить бензин и другие горючие средства. Решить эту благородную научную проблему сейчас пытаются лучшие ученые умы. И поразительно, что уже в 1875 году, в романе «Таинственный остров», Жюль Верн писал об этом. Вот его точные слова:
«Я уверен, что в один прекрасный день воду будут использовать в качестве топлива, что водород и кислород, из которых она состоит, станут вместе или в отдельности неисчерпаемым источником света и тепла. Наступит день, друзья мои, и в трюмы пароходов, в тендеры паровозов станут грузить не уголь, а баллоны с двумя этими сжатыми газами и они будут сгорать с огромнейшей тепловой отдачей. Следовательно, бояться нечего… когда каменноугольные залежи иссякнут, человек превратит в топливо воду, люди будут обогреваться водой. Вода – это уголь грядущих веков».
7.8. Потер лампу духа изобретений
Я весь отдался «Робинзону», или, вернее, «Таинственному острову». Качусь, как на колесиках. Встречаюсь с профессорами химии, бываю на химических фабриках, и каждый раз возвращаюсь с пятнами на одежде, которые отнесу на ваш счет…
Из письма Жюля Верна своему издателю Жюлю Этцелю
На свои выносливые литературные плечи Жюль Верн взвалил еще одну нелегкую ношу. И блестяще справился с этой миссией, выпустив в свет роман «Таинственный остров».
Мы помним, что «Робинзон Крузо», вновь вернемся к нему, имел шумный массовый успех (по стоимости книга равнялась тогда в Англии полному мужскому костюму или составляла треть хорошей лошади). Книга еще при жизни Дефо была переиздана десятки раз. Произведение так понравилось английской публике, что автор тут же, в спешном порядке, принялся за продолжения – были там и путешествия Робинзона по Китаю и Сибири, и в Англию герой возвратился морем из Архангельска…
Роман вызвал бесчисленные подражания, только в Германии было издано сорок романов этого типа. Появились Робинзоны – бранденбургский, берлинский, богемский, лейпцигский, а также французский, датский, голландский, еврейский, греческий и так далее, обозначенные так по месту происхождения или языку, на котором были написаны книги. Возникли рассказы о Робинзоне-девушке, даже о Робинзоне-невидимке!..
И все же, если говорить об идейной стороне дела, роман остался фактически произведением незавершенным, как бы незаконченным. Довершить, «дописать» «Робинзона» взялся Жюль Верн.
Продолжая развивать предложенный Дефо мотив, Жюль Верн еще более усугубил ситуацию. Пятерка летящих на аэростате отважных людей, четыре горожанина и один матрос, участники гражданской войны в США, потерпев крушение в воздухе, очутились на далеком необитаемом острове (южная часть Тихого океана), без спичек, ножа, ружей и других предметов и припасов (все взятое с собой беглецы были вынуждены в критический момент, как балласт, выбросить в море), которыми на острове Отчаяния счастливый случай снабдил Робинзона.
Итак, четверо мужчин и один подросток оказались (произошло это 23 марта 1865 года) «голыми людьми на голой земле». (Свое временное пристанище они, в честь президента Авраама Линкольна, 1809–1865, борца за освобождение негров, назвали островом Линкольна.) И им, в отличие от более удачливого Робинзона, пришлось проделать как бы заново весь путь, пройденный человечеством: начать с добывания огня, изготовления лука и стрел, примитивных орудий труда, необходимой домашней утвари, а потом, уже с помощью изготовленных ими вещей-инструментов, создать более сложное оборудование и приступить к более масштабным работам, которые и не снились Робинзону.
