Эдисон твердо верил, что все профессора – непрактичные мечтатели, и вот, к его великому изумлению, профессор Нернст, продав патент своей лампы, получил за него миллион марок! Кстати, отметим, что Нернст вообще проповедовал практическое отношение к научным занятиям. По его мнению, Вильгельму Конраду Рентгену (1845–1923) следовало бы запатентовать свои знаменитые X-лучи (1895), чтобы позднее превратить это открытие в деньги, чего Рентген-физик, в то время профессор, ректор Вюрцбургского университета, конечно же, не сделал.
Раз уж мы начали разговор о конструировании лампы, то тут стоит помянуть еще одного «жестянщика», нашего выдающегося соотечественника Павла Николаевича Яблочкова.
Яблочков (1847–1894), русский изобретатель, сын мелкопоместного дворянина, родился под Саратовом. «Муза изобретательства» – очень взбалмошная особа – вольно распоряжалась его судьбой: жизнь изобретателя была коротка (46 лет), но обильна событиями. Яблочков окончил Николаевское инженерное училище (1886), где получил образование военного инженера; затем – работа в техническом гальваническом заведении в Петербурге, служба в саперном батальоне в Киевской крепости. Тяга к изобретательству заставила его в возрасте 24 лет выйти в отставку. И вот он уже в Москве – начальником телеграфа Московско-Курской железной дороги (1873). На паровозе царского поезда, направлявшегося из Петербурга в Крым, Яблочков удачно поместил электрическую дугу русского электротехника и физика Василия Владимировича Петрова (1761–1834). Однако начальнику телеграфа самому пришлось на морозе целыми ночами напролет следить за исправностью лампы и таким образом убедиться в несовершенстве даже самих лучших устройств, регулировавших в то время непрерывную работу осветительной дуги. Основательно изобретательством Яблочков занялся, когда стал совладельцем мастерской физических приборов. Кульминация его жизни – создание электрической свечи, не нуждавшейся в регуляторе (1875). В 1876 году Яблочков уезжает в Париж, где получает французский патент № 112024 на это изобретение, имевшее необычайный успех: «русский свет» осветил улицы Парижа (1877) и ознаменовался триумфом на Всемирной выставке (1878). Во Франции, Англии, США было создано множество компаний для коммерческой эксплуатации системы освещения Яблочкова. В 1881 году он награждается орденом Почетного легиона. Изобретатель еще молод, знаменит, богат, но вдруг все рухнуло…
7.13. Задохнувшегося, с обожженной бородой
…В том же 1881 году на Электротехнической выставке (все в том же Париже) Эдисон впервые продемонстрировал свою долговечную лампу накаливания с угольной нитью. Звезда Яблочкова закатилась: он вернулся в Россию; начали сказываться годы неустанного труда над многочисленными изобретениями, которые, как и его знаменитая «свеча Яблочкова», не только прославили его имя, но и отняли здоровье… Последний год жизни он проводит в родном Саратове, где рос и гимназистом конструировал то счетчики для измерения пройденного повозкой пути, то землемерные инструменты, которыми крестьяне в имении его отца пользовались еще долгие годы. Жил в Центральной гостинице; свой стол, за которым проводил долгие часы, он превратил в лабораторию и мастерскую, никакие уговоры жены и друзей прервать работу не помогали: Яблочков спешил, чувствуя, что больное сердца оставило ему мало дней. На улице его вообще редко можно было встретить: он не любил гулять; его очень большой рост (2 аршина 14 вершков, примерно 2 метра 5 сантиметров – рост Петра I) всегда привлекал внимание прохожих. По желанию Яблочкова, тело его погребено в родовом склепе в ограде церкви села Сапожок под Саратовом, примерно в тех же местах, где он родился.
Яблочков понимал, что лампа Эдисона нанесла его некогда счастливому детищу смертельный удар. Еще два-три года, и оно перестанет применяться. Что же делать? Заниматься усовершенствованием своей свечи? Мало толку! И Яблочков, чтобы не расставаться с милой его, уже тогда больному, сердцу, электротехникой, принимает неожиданное решение.
Раз проблема источника света решена (лампа Эдисона), следует переключиться на другую, не менее важную задачу – на поиск хороших генераторов электрической энергии. И тут (Яблочков был образованнейший инженер) могли пойти в ход топливные элементы. Источники электричества, которые тогда казались очень перспективными. Они действуют – преобразовывают тепловую энергию в электричество – почти со стопроцентными КПД (коэффициентом полезного действия), сопровождали американских космонавтов при их полетах на Луну, имеют исключительно интересную историю, но так пока в земную практику и не вошли, из-за своей дороговизны, в широкий обиход.
В 80-х годах Яблочков создает и патентует несколько конструкций водородно-кислородных (соответственно, топливо и окислитель) топливных элементов. Все эти патенты, однако, не нашли применения на практике при жизни изобретателя. И не принесли ему ни дохода, ни славы.
Усилия Яблочкова по созданию сносных топливных элементов и условия, в которых эта работа велась, очень типичны. Об этом следует рассказать подробнее. Изобретатель поставил перед собой задачу, требующую деятельности целого научно-технического коллектива, планомерных и долгих усилий. А он трудился один в своей совершенно не приспособленной для этих работ квартире.
Часть его опытов была связана с применением чрезвычайно реакционно-способного натрия. Во время одного из экспериментов (дело было еще во Франции) произошел взрыв.
Жена Яблочкова вспоминала позднее:
«Окна были выбиты, вся комната наполнилась газом, ничего не стало видно и слышно. Яблочков не подавал голоса, когда его звали. Газы выходили через выбитые окна в большом количестве, и публика на улице решила, что в доме пожар. Был подан пожарный сигнал, и вот, когда приехали пожарные, – наступила страшная минута. Я выбежала на улицу, умоляя пожарных не заливать комнаты водой, иначе произошел бы новый взрыв (при соприкосновении с водой натрий взрывается – Ю.Ч.), который мог бы разрушить весь дом. Хозяин дома, тоже инженер, также выбежал на улицу и, к счастью, сумел убедить пожарных не заливать «пожар». У нас был запас песку – две бочки, стали засыпать все песком. Когда все утихло, я увидела Павла Николаевича в углу лаборатории, почти задохнувшегося, с обожженной бородой…».
7.14. «У того сердце становится машинным»
Человека иногда называют «животным, изготавливающим вещи-орудия». Благодаря Большой Машине люди научились производить вещи в большом количестве. Что и обеспечило человеку досуг, свободное время – а это привело к прогрессу искусств, мышления, наук. Но машины несли человеку не только блага, рядом с ними неразлучно шли также вред, зло. Разрушительные орудия и машины для ведения варварских войн, для угнетения одних народов другими. Да и созданным машинами изобилием пользуются все еще не столь многие. И разница между богатством и бедностью с приходом машин неимоверно возросла.
К концу жизни Жюля Верна в его романах появляется и образ ученого-человеконенавистника, стремящегося к мировому господству («500 миллионов Бегумы», 1879; «Властелин мира», 1904), или ученого, ставшего орудием тиранов, использующих науку в преступных целях («Равнение на знамя», 1896, и другие произведения).
