«Оглядываясь назад на пути, пройденные после октябрьской революции, – говорилось в статье, – мы, несмотря ни на что, можем со спокойной совестью сказать: основы новой жизни заложены».
И далее – важное, для литературы проблемное:
«Но вместе с новой жизнью расцвела ли и новая поэзия? Творец революции, строитель советской республики, пролетариат, выявил ли он свой лик поэта? – вопрошал автор, четко очерчивая тему. – И куя новую жизнь, подарил ли он новые песни?»
8.1. Теоретик пролеткульта
Статью о пролетарской литературе написал известный тогда большевик-ученый, революционер-литератор Владимир Максимович Фриче (1870–1929).
Ровесник Ленина, родившийся в немецкой семье, закончивший немецкую гимназию и Московский университет, где занимался сначала классической филологией, а затем – изучением западноевропейской литературы, Фриче очень рано связал свою судьбу с революционным движением в России.
Страстный оратор, обладавший феноменальной памятью, он был мастером публичных выступлений. Удивительным образом его литературные лекции будили революционную активность аудитории. Политическая физиономия Владимира Максимовича была давно хорошо известна царской полиции. И та справедливо полагала что, если бы он даже читал по географии, то и тогда разрешения на выступление дать ему было бы нельзя.
Часто воспламененные горячей речью слушатели, особенно учащаяся молодежь и рабочие, по окончании лекции выходили на улицу с пеньем «Марсельезы» и других революционных песен.
Монархист, черносотенец, бессарабский помещик, основатель «Союза русского народа» (1905) и «Союза Михаила Архангела» (1908), Владимир Митрофанович Пуришкевич (1870–1920), будучи депутатом Государственной думы, не однажды в своих погромно-хулиганских запросах об искоренении революционных настроений в университетах, называл имя Фриче как показательный образчик «крамольника».
Фриче вступил в Коммунистическую партию в 1917 году. «Буквально на второй день после Октября, – вспоминал большевик-историк, академик, автор популярной «Русской истории в самом сжатом очерке» Михаил Николаевич Покровский (1868–1932), – он (Фриче – Ю.Ч.) пришел в Московский совет, заседавший тогда под охраной сорока латышских стрелков, окруженный двенадцатью тысячами белых офицеров и юнкеров (как они нас тогда не взяли голыми руками – это для меня до сих пор непостижимо) – и предложил свои услуги власти, которой разумные люди сулили три недели существования».
Фриче, прекрасно владевшему главными европейскими языками, пришлось тогда заняться архискучной, волокитной работой: принимать иностранных консулов, подписывать им охранные грамоты, выдавать паспорта, участвовать в бесчисленных заседаниях… Только после переезда правительства в Москву Фриче смог заняться любимым делом – наукой, позднее он руководил Институтом языка и литературы, литературными отделами Института красной профессуры и Коммунистической академии, редактировал журналы «Литература и марксизм», «Печать и революция», был главным редактором «Литературной энциклопедии».
Как литературовед и искусствовед (незадолго до смерти его избирают академиком Академии наук СССР) Фриче известен многими трудами: «Поэзия кошмаров и ужаса» (1912), «Очерки социальной истории искусства» (1923). «Фрейдизм и искусство» (1925) и т. д. Однако в энциклопедиях и справочниках он прежде всего числится как представитель вульгарного социологизма.
Эта «карикатура на марксизм», выражение Владимира Ильича Ленина, пышно расцвела в литературоведении в первых десятилетиях нашего века. Она делала из Пушкина простого идеолога оскудевшего барства. Торопилась зачислить Гоголя в выразители настроений мелкопоместного дворянства. Приклеивала Льву Толстому ярлык представителя среднего дворянства, смыкающегося с высшей аристократией…
В этом отношении Фриче был, несомненно, сыном своего времени. Сейчас трудно читать его работы. Они простодушны и смешны. Вот что, к примеру, пишет он о Мольере:
«Так как Мольеру, придворному комику, приходилось вращаться в придворно-светском обществе (один из светских щеголей отбил у него жену), так как ему – буржуа – здесь было душно и тяжко, то в одной из пьес он изобразил трагедию буржуазного интеллигента в льстивом, лживом, лицемерном салонном обществе (Мизантроп)».
Еще курьезный отрывок – о немецком романисте:
«Эта сумрачная фантазия (в духе романов «тайн и ужаса»)… объясняется… тем, что Гофман злоупотреблял вином и писал часто свои произведения в ненормальном состоянии: когда перед смертью ввиду болезни ему было запрещено пить, он писал рассказы, в которых нет ничего страшного и кошмарного».
Или, наконец, такой забавный пассаж:
«Если обыватель и театр представляют себе мужчину как начало агрессивное в любви, а женщину как начало пассивное, то Шоу… рисует дело так, что мужчина только обороняется, а женщина, напротив, нападает, она – «вампир», «дьявол», змея, готовая задушить доверчивого мужчину в своих коварных объятиях…».
Фриче, историк литературы, ее эрудит, мог проявить наивность, толкуя с классовых, материалистических и иных марксистских позиций достижения литературы Запада, но он был предельно трезв, справедлив и доказателен, когда брался судить живших с ним рядом отечественных писателей. Те еще слабые ростки, те «новые песни», которые уже позволительно было именовать пролетарской литературой. И поэтому он справедливо почитается еще и как теоретик пролеткульта.
8.2. С космическим размахом
Ленин при всей своей невероятной тактической гибкости был пламенным мечтателем. С религиозной истовостью он поверил в мессианскую роль рабочего класса на земле. Эта вера, целиком вычитанная из Маркса, никак не соответствовала действительности, по крайней мере, России двадцатого века.
Если бы хоть в какой-то мере эта вера соответствовала действительности, рабочий класс России уже в середине двадцатых годов, когда среди вождей революции борьба за власть принята явный и безобразный характер, ударил бы кулаком по столу: власть моя! Он заставил бы вождей выработать демократический механизм выдвижения руководителей, хотя бы внутри партии. Но ничего такого не произошло. И не могло произойти.
Среди партийцев вкус к власти уже превзошел жажду истины. В голове дымящегося стола, поглаживая усы, уже уселся грозный тамада…
Советский и абхазский писатель Фазиль Искандер. «Человек идеологизированный»
Пролеткульт (от слов «пролетарская культура»), литературно-художественная и культурно-просветительская организация, возник в России в сентябре 1917 года, еще при буржуазном правительстве Керенского. Эта, стремившаяся сохранить и после Октября независимость от государственной власти, творческая группировка к 1920 году насчитывала в своих рядах до 400 тысяч членов (сотни провинциальных отделений). Тогда издавались около 20 пролеткультовских журналов: «Горн» в Москве, «Грядущее» в Петрограде, «Зарево заводов» в Сормово и т. д.
