— Что там мужественного? — возмутился Песцов. — Разве что усы. Но у меня не хуже.
Смотрел он на Волкова настолько неприязненно, что я забеспокоилась, не полезет ли в драку. Мне же привлекать внимание штабс-капитана было не с руки, поэтому я попыталась отвлечь Песцова:
— Ваши усы намного мужественней, Дмитрий Валерьевич.
— Вот спасибо, Анна Дмитриевна, — тоном старой сварливой бабы огрызнулся он, — порадовали. Усы, значит, мужественней.
— И вы сами ничуть не хуже, — попыталась я сгладить неприятное впечатление от своих слов.
Песцов оскорблённо фыркнул и демонстративно повернулся к Волкову спиной, помогая мисс Мэнниг выбраться из саней. Сделал он это зря, поскольку Волков неторопливо, но неудержимо двигался к нам и, когда мисс Мэннинг, расточавшая ему улыбки, выбралась из саней, он стоял уже за спиной у Песцова. Тот еле заметно дёрнул носом, явно чувствуя такое неприятное соседство, но поворачиваться всё равно не торопился, протянул руку и этаким интимным движением поправил палантин мисс Мэннинг. Прекрасный палантин, в этот раз — из чёрно-бурой лисы, заставивший меня в очередной раз застрадать из-за собственной неказистой горжетки.
— Дмитрий Валерьевич, добрый вечер, — обозначил своё присутствие Волков.
— Александр Михайлович? Какой приятный сюрприз, — делая вид, что только что заметил соперника, ответил Песцов с гримасой, показывающей его истинное отношение к «приятному сюрпризу». — Извините, что не могу уделить вам время, мы торопимся.
— Дмитрий, представьте меня своему другу, — скомандовала мисс Мэннинг.
Наступила неловкая пауза, поскольку Песцов никого представлять не собирался, а если и размышлял, то лишь о том, как убрать Волкова с дороги.
— Александр Волков, к вашим услугам, — представился тот сам и склонил голову в знак уважения. — Вы же, мисс Мэннинг, настолько известны, что в представлении не нуждаетесь. Вы не будете возражать, если я украду вашего спутника для короткой приватной беседы?
— Разумеется, буду, — бросила мисс Мэннинг, кокетливо улыбнувшись.
— Дмитрий Валерьевич, мне нужно буквально пять минут. Поверьте, это в ваших интересах.
Каждое волковское слово словно вбивалось в голову молотком. Можно было только порадоваться, что его воздействие направлено не на меня и что нас с горничной он не замечает на фоне мисс Мэннинг и её мехов. И у облезлых горжеток бывают преимущества. Обратись он ко мне, не представляю, что бы пришлось делать, поскольку голос менять я не умею. Разве что притвориться, что простыла? Я закашлялась.
Тем временем Песцов с тяжёлым вздохом отцепил от себя возмущённую пренебрежением певицу и отошёл на пару шагов с Волковым, тут же поставившим защиту от прослушивания, которую я вскрыла, будучи уверенной, что речь пойдёт обо мне. Волков не разочаровал.
— Мне нужна Елизавета Рысьина.
Песцов опешил.
— Думаете, Александр Михайлович, я её в сундуке мисс Мэннинг вожу? — едко спросил он. — С таким требование вам к Фаине Алексеевне, знаете ли. Меня же Рысьины от дома отлучили.
— Девушка пропала примерно в то время, когда вы покинули Ильинск, — бросил Волков.
— Полноте, как это пропала? — недоверчиво сощурился Песцов. — Об этом непременно бы болтали.
— Рысьины пока скрывают, но у меня свои источники информации.
— Может, ваши источники врут?
— А может, вы помогли ей бежать?
Песцов вытаращился на штабс-капитана так, словно его глаза жили отдельной жизнью и вытягивались на стебельках из глазниц. Сказать, что он был поражён предположением Волкова, — это ничего не сказать.
— Вы с ума сошли, — наконец выдавил он из себя. — Зачем мне помогать бежать Рысьиной?
— Возможно, потому что это в ваших интересах? Или вы всю жизнь собираетесь заниматься этим? — презрительно искривив губы, кивнул Волков на мисс Мэннинг.
— Не ваше дело, чем я собираюсь заниматься, — отрезал Песцов, с такой брезгливостью глядя на Волкова, словно выше был он, а не соперник. — В любом случае, Александр Михайлович, это не имеет никакого отношения к пропаже, точнее, якобы пропаже Рысьиной. Пропала-то она только по вашим словам.
Волков положил руку на плечо Песцова, что со стороны наверняка казалось дружеским жестом, но я прекрасно видела, как под пальцами сминается толстое сукно. А если он выпустит когти, то не только сомнётся, но и продырявится.
— Если я узнаю, что вы мне солгали, — низким рокочущим голосом почти прорычал Волков. — Если окажется, что Рысьина уехала с вами, вы об этом сильно пожалеете. Я вас уничтожу.
Сказано это было так, что даже мне стало страшно и вспомнилось откуда-то: «И живые позавидуют мёртвым». Но на Песцова этот спич не произвёл такого впечатления. Он пренебрежительно фыркнул и дёрнул плечом, на котором устроилась волковская рука.
— Послушайте, Александр Михайлович, все женщины, которых я вывез из Ильинска и привёз обратно, перед вами. Это мисс Мэннинг, её горничная и её переводчица. Кто из них, по-вашему, Рысьина? Впрочем, если хотите, забирайте любую, кроме мисс Мэннинг. Да и ту тоже, если выплатите неустойку за срыв концертов. Честно говоря, мне её концерты, устраиваемые лично для меня, поднадоели.
Волков перевёл тяжёлый взгляд на нас и осмотрел всех так, что мисс Мэннинг, ничего о нём ранее не знавшая, отшатнулась, а мне вообще захотелось спрятаться, пусть он пока и не признал во мне цель своих поисков.
— Какой неприятный мистер этот военный, — прошептала, едва оправившись от испуга, мисс Мэннинг. — О чём они говорят, как вы думаете, Анна?
— О женщинах, конечно.
Получилось хрипловато, и это меня порадовало: пусть лучше мисс Мэннинг с компанией посчитают, что у меня начинается простуда, чем Волков опознает по голосу.
— Почему именно о женщинах? — удивилась она.
— А какие у них могут быть ещё общие интересы?
— Действительно, какие…
Тем временем Волков закончил нас осматривать и поинтересовался у Песцова:
— Вы не возражаете, Дмитрий Валерьевич, если я опрошу ваших дам?
Впрочем, тон был такой, что сразу становилось понятно: вопрос лишь для проформы и ответ Волкова волнует крайне мало.
— Опрашивайте, Александр Михайлович, — согласился Песцов, попытавшись сохранить лицо. — Только вряд ли это вам что-то даст. Рысьину-младшую я в глаза не видел.
— В самом деле? Почему же вам было отказано от дома, Дмитрий Валерьевич?
— Там были столь невнятные объяснения, что я сам толком не понял. Александр Михайлович, если у вас есть вопросы, поторопитесь. Поезд нас ждать не будет.
— Ваш поезд ещё не приехал, — заметил Волков и развеял плетение.
Поскольку я своё заранее развеять не позаботилась, оно разрушилось само, стегнув болью так, что она прошлась через всё тело и довольно болезненно оглушила. На глаза выступили слёзы, а к горлу подкатила тошнота, которую я волевым усилием загнала вглубь. Волков мне, конечно, не нравится, но не настолько, чтобы при его появлении демонстрировать содержимое желудка. Пришла я в себя быстро, но Волков уже подошёл. Единственное, что я успела, — убедиться, что не слетела иллюзия облика, и бросить на себя заклинание против ментального воздействия.
