Завод кончился вместе с последним аккордом. Я встряхнулась и разжала руку. Но артефакт не упал, он словно прилип ко мне, то ли питаясь моей магией, то ли напитывая меня своей. И то, и другое мне не нужно было совершенно. Я с трудом оторвала артефакт от ладони и всунула Песцову: его идея, пусть и страдает, тем более что он наверняка вкусней, вон какой упитанный.
— Потрясающе! — восторженно выдохнул Соболев. — Я думаю, что у самой мисс Мэннинг не получилось бы лучше.
— Что вы хотите этим сказать? — Песцов попытался спросить грозно, но в конце фразы его голос сорвался на неприятный фальцет. Он прокашлялся и спросил куда суровей: — Извольте объясниться, Ваша Светлость.
— Я уже говорил, что знаю настоящую мисс Мэннинг, на которую эта особа лишь похожа, — Соболев кивнул на меня. — Нет-нет, Дмитрий Валерьевич, я не желаю слушать ваших оправданий. Признаться, я поначалу заподозрил, что вас подослали Волковы, но сейчас убедился, что вы действительно привезли певицу. Пусть не столь титулованную, как мисс Мэннинг, но, несомненно, куда более замечательную. И это правильно, я всегда считал, что наши, русские, намного более талантливы, пусть для некоторых только зарубежное имя — гарантия качества. Так кто ваша прекрасная дама?
Я почувствовала настоятельную потребность куда-нибудь прилечь, но поскольку падать на пол желания не было, обессиленно прислонилась к роялю. Что там говорил Песцов про то, что донесёт меня на руках до комнаты? Самое время выполнять обещания. И лучше бы эта комната была подальше отсюда.
— Что вы говорите, Ваша Светлость? — совершенно естественно удивился Песцов. — Уверяю вас, я вёл переписку именно с мисс Мэннинг и именно мисс Мэннинг приехала к нам для выступлений. Возможно, как раз вас ввела в заблуждение не слишком щепетильная особа, выдававшая себя за певицу?
Или настоящую мисс Мэннинг как раз сожрал крэг?
— Дмитрий Валерьевич, когда вы говорили под артефактом полога… Кстати, не продадите ли мне его, уж больно интересный эффект он даёт, впервые с таким встретился?
Князь требовательно протянул руку, даже не сомневаясь, что отказа не услышит.
— Если вы настаиваете, Ваша Светлость, — кисло согласился Песцов, весьма недовольный потерей ценной собственности. И это он ещё не подозревает, что без меня артефакт не будет иметь столь сокрушительного эффекта для соболевского носа. — Я могу его даже подарить в знак дружеского расположения.
Не смотря на «дружеское расположение», артефакт он достал с видимой неохотой и протянул князю, который тут же заграбастал добычу и начал любовно оглядывать, надеясь найти то, чего там быть не могло.
— Нет-нет, Дмитрий Валерьевич, — запротестовал Соболев. — Было бы некрасиво с моей стороны пользоваться вашим бедственным положением. Я и без того не выдам вашу маленькую аферу. Как-никак, я ваш должник после сегодняшней трагедии. Так вот, когда вы разговаривали под артефактом полога, вас выдала артикуляция, не свойственная английскому языку. К сожалению, читать по губам я не умею, но и наблюдения достаточно.
В этот раз в его голосе звучало искреннее сожаление. Похоже, с непроницаемостью купола Соболев столкнулся впервые, а то бы непременно обзавёлся ещё одним полезным навыком. Не знать, что говорит возможный противник, недопустимо.
— Нет, вы можете продолжить упорствовать, — остановил Соболев жестом Песцова, который открывал рот явно для возмущённой тирады, — но в этом случае я вас передам полиции вместе со своими сомнениями. Пусть они выясняют, прав я или нет, и если я неправ, то принесу вам глубочайшие извинения. Если, разумеется, вас отпустят.
И сказал он так, что ни у кого и тени сомнения не возникло, что он поступит так, как сказал, несмотря на то, что не так давно признавал себя нашим должником. Наверное, не такой уж большой долг он принял на себя.
— Вы совершенно правы, Ваша Светлость, — покаянно сказал Песцов, решив принять неизбежное. — Поверьте, замена мисс Мэннинг произошла неожиданно и для меня самого, и если бы не взятые на себя обязательства, я бы никогда не пошёл на столь беспардонный обман. Ваша проницательность потрясает. До сих пор никто не заподозрил замены.
— Наверное, потому что у вас не сбоил артефакт личины? — предположил Соболев, довольно улыбаясь. — Как же на самом деле зовут прекрасную исполнительницу?
— Анна Дмитриевна, — выпалила я, пока Песцов не сказал чего-нибудь другого.
— А фамилия? — заинтересовался Соболев.
— Я предпочла бы обойтись без фамилий, — твёрдо ответила я.
Соболеву мой ответ не понравился. Он задумался, потом спросил:
— Могу я увидеть ваше настоящее лицо?
— Боюсь, в этом случае у меня будут проблемы с моими родными.
— Из певческой семьи? — понятливо кивнул Соболев. — Родители будут недовольны, если узнают, что вы себя за кого-то выдавали? Что ж, возможно, вы и правы, желая сохранить инкогнито. И всё же я непременно наведу справки, чтобы знать, кому присылать цветы, будучи в Царсколевске…
— Ваше право, — согласилась я.
И даже улыбнулась, поскольку гроза, кажется, прошла мимо, а наводить справки в артистических семьях Соболев может хоть до посинения, всё равно ничего не найдёт. Я сейчас согласна почти на всё. Главное — выбраться из этого дома и добраться до вокзала, после чего только меня и видели. Пусть Песцов ищет другую дуру на свой страшный артефакт.
— Что ж, Анна Дмитриевна, я вижу, вас этот день утомил, поэтому не буду больше настаивать на вашем обществе, — решил Соболев, но не успела я обрадоваться, как он добавил: — Но завтра я рассчитываю на полноценный концерт. Я не столь щепетилен, как Рысьина, и считаю, что ваш небольшой обман полностью окупается певческим талантом.
Спорить с ним казалось бесполезным, поэтому я не стала. Да и не было во мне сил для спора, я была полностью выжата сегодняшним днём. Мне хотелось лишь одного: добраться наконец до кровати и уснуть. Так что я коротко попрощалась и пошла в комнату, которую мне выделили, и даже почти не шаталась по дороге.
К этому времени сгоревший артефакт заменили на другой, и о недавнем происшествии не напоминало больше ничего. Присланная Соболевым горничная приготовила ванну, в которую я с удовольствием забралась и расслабилась настолько, что попала в какое-то странное состояние не то сна, не то яви, в котором и застыла, почувствовав приближение бога. Того, с которым я неосмотрительно заключила договор.
Глава 20
— Договор, — с ходу бросил бог, наверняка опасаясь, что его опять вышибет, как в прошлый раз. — Ты должна как можно скорее исполнить договор. Время не терпит.
— А вы должны вернуть мне память, — нахально ответила я, понимая, что терять мне попросту нечего. — Уверена, в договор отнятие памяти не входило.
Бог неприятно замерцал, вызвав у меня приступ паники. Некстати подумалось, что я лежу в ванной совершенно голая, и не могу ни прикрыться, ни защититься, притопить меня — пара пустяков. Неудобно получится, если в соболевской ванной найдут мёртвую представительницу Рысьиных. Интересно, этот бог может только глазеть или действовать? Наверное, первое, потому что будь он в состоянии что-то здесь сделать, ему не понадобились бы посредники и он бы мне не надоедал ни сейчас, ни вообще.
