— Что за предмет? — подозрительно уточнил Тимофеев.
— Я думаю, лучше, чтобы это оставалось нашим с Владимиром Викентьевичем секретом, чтобы в случае чего вы всегда могли сказать, что ничего не знаете.
Тимофеев покрутил головой.
— Умеете вы притягивать проблемы, Елизавета Дмитриевна.
— Уверяю вас, не по своей воле, — ответила я и сразу перевела разговор: — Владимир Викентьевич, как Ли Си Цын?
— Пациент спит и, судя по всему, проспит ещё долго, — бодро отрапортовал целитель. — Никаких неожиданностей не предвидится, а если будут, так я рядом, так что вы можете спокойно идти по делам.
— Вы будете всё время при нём сидеть? — удивилась я.
— Несолидно и нерационально, — поддержал меня Тимофеев. — Сиделку нужно нанять.
— Разве что временно… — задумался Владимир Викентьевич. — Да и не стоит. Господин Ли Си Цын не в критическом состоянии, а в исцеляющем сне. Ненадолго меня и горничная подменить может. Сиделка, конечно, нужна, но она уже есть. Агата Михайловна дорабатывает в Ильинске и приезжает, мы с ней договорились. Очень опытная палатная сестра и работать с ней одно удовольствие. Столько лет, столько лет…
Трудно сказать, относилась ли последняя фраза Владимира Викентьевича к сроку совместной работы или к возрасту медсестры, которой лет было действительно немало. Агату Михайловну я помнила. В этом мире я её увидела первой. А уже потом пришёл Владимир Викентьевич, который сейчас, смотрю, старательно подбирает персонал в собственную лечебницу.
Тем временем Тимофеев окутал блаженно дрыхнущего лиса зеленоватым плетением, судя по всему, сканирующим, удовлетворённо кивнул и сказал:
— Мне тоже кажется, Владимир Викетьевич, что ваш гость должен прийти в себя к обеду, максимум к ужину. Да, состояние у него не требует постоянного присмотра, вы можете с ним не сидеть.
— Мне всё равно пока здесь сидеть больше негде, Филипп Георгиевич, — отмахнулся Звягинцев. — Я бы, может, прогулялся по городу, решил пару возникших проблем, но пациента надолго не оставить.
— И телефона нет, — вспомнила я. — Насколько дорого его провести в дом?
— Здесь-то телефон наверняка был, — заметил Тимофеев. — Так что речь пойдёт о подключении. Я узнаю. А то несолидно: дом главы клана, почти лечебница — и без телефона.
— Буду признателен, Филипп Георгиевич, — кивнул Владимир Викентьевич. — Как ни крути, телефон нам понадобится, так почему не сейчас?
Отправились мы в университет, где Тимофеев развил бурную деятельность, созваниваясь с кем-то и договариваясь о том, что нам телефон проведут в ближайшее время, и даже о чём-то договорился, что его привело в столь хорошее расположение духа, что он потёр руки, подхватил пару пробирок и почти пропел:
— Ну что, Елизавета Дмитриевна, поработаем? Вы хотели посмотреть, как действует этот артефакт? Вот сейчас и посмотрите.
Я отложила так и недочитанный учебник Седых, набросила лабораторный халат и почти его застегнула, как в помещение ворвалась румяная с мороза Свиньина-Морская. Не лаборатория, а проходной двор какой-то! Нужно предложить Тимофееву двери запирать, что ли…
— Добрый день! — столь громко дала она о себе знать с порога, что зазвенели пробирки. Или это Тимофеев их чуть не уронил от неожиданности? — Лиза, вы совсем забыли о занятиях. Это недопустимо. Вчера преподаватель спрашивал, где вы. И что я должна была ему отвечать?
Ещё бы не спрашивал. Наверняка понадеялся, что я буду отвлекающим фактором и ему не придётся помогать Свиньиной-Морской развивать несуществующую магию.
— Лиза, мы платили деньги, — тем временем продолжала Полина Аркадьевна, не дожидаясь моего ответа. — А если мы платили деньги, то нам должны дать знания за всё уплаченное, правда, Филипп Георгиевич?
— Разумеется, — с готовностью подтвердил он. — Но Елизавета Дмитриевна вчера была очень занята.
— Так не занимайте её более необходимого, — возмутилась Полина Аркадьевна. — А то взяли моду нагружать слабых барышень. И вообще, если она вчера переработала, ей сегодня необходим свободный день, чтобы пройтись по магазинам и успокоить нервы.
Она мощной приливной волной надвигалась на Тимофеева, который инстинктивно отступал, явно опасаясь быть затопленным поленькиными эмоциями. Пришлось бросить спасательный круг.
— Я вчера была занята собственными делами. Мы, знаете ли, клан образовали.
— Боги мои, а чем вам Рысьины не угодили? — изумилась Полина, сразу полностью потеряв интерес к заведующему лабораторией. — Я бы ещё поняла, перейди вы в другой сильный клан. К тем же Волковым, например. Но организовывать свой? У вас же наверняка нет денег.
— У нас есть идеи, как эти деньги получить.
— Идеи? — фыркнула Поленька. — Идеи ничего не стоят, если за ними нет денег. Нет, положительно Лиза, вы поторопились с образованием своего клана. Возможно, Рысьины вас ущемляли, но есть же более прогрессивные. Наш, например.
Хватка у неё была даже не волчья, бульдожья. Оставалось удивляться, как только штабс-капитану удаётся от неё пока сбегать. Именно пока: я была уверена, что в конце концов Поленька добычу загонит и припрёт в углу. Очень уж у неё развиты охотничьи навыки. Даже интересно, почему её цель не цесаревич: ею движет любовь к Волкову или понимание, что к трону её вряд ли допустят?
Не успела я подумать про Михаила Александровича, как он тоже возник на пороге лаборатории. И если Полину Аркадьевну выдавало цоканье каблучков в коридоре, которое я слышала, но, увы, не придала ему значения, то Львов двигался обманчиво тихо. Или просто Свиньина-Морская настолько нас отвлекла, что мы ничегошеньки, кроме неё, не слышали? Да и сама она, похоже, никого, кроме себя, не слышала, потому что продолжала увлечённо тараторить:
— Я уверена, папенька непременно пойдёт вам навстречу, если я его об этом попрошу. Думаю, он даже согласится принять не только вас, но и всех из вашего клана.
— Не высоко ли замахнулись, уважаемая? — холодно спросил Львов, который прошёл уже почти до середины помещения.
Поленька резко развернулась и столь же резко присела в сложном реверансе, повторить который я бы ни за что не смогла, поэтому и пытаться не стала. Но тишина в лаборатории встала такая, что захотелось её немедленно разбить.
— Добрый день, Ваше Императорское Высочество. Наша лаборатория находится под вашим патронажем?
— Интересное предположение, — милостиво кивнул он. — Работа артефакторов, несомненно, заслуживает пристального внимания и помощи нашей семьи, но я к вам прибыл совершенно по другому делу.
Пока он говорил, Свиньина-Морская бочком по стеночке двигалась к выходу. Телохранители цесаревича, в этот раз вошедшие с ним в лабораторию, только молча раздвинулись в стороны, пропуская. Каблучки дробно застучали, звук удалялся столь быстро, словно Поленька не бежала, а летела.
