По возвращении домой Мамочка отвела меня в ванную и нежно осмотрела с ног до головы. Обнаружила на икре царапину, из которой выступила красная кровь, и заклеила пластырем из своей аптечки. Ломать меня, а потом чинить, снова и снова – вот какой была моя мать.
На следующий день Мамочка установила во дворе несколько кормушек для птиц, в том числе и шесть проволочных для привлечения мелких пернатых, подняв их высоко на шестах, чтобы до них не могли добраться белки. В те, которые стояли на земле, разложила сыр, в деревянные садки насыпала зерна, в пластиковые трубки семян подсолнуха, на нитках подвесила кусочки жира и каменной соли.
– Птицы – потомки великанов. – сказала она. – Давным-давно землей правили они. А когда все пошло наперекосяк, сделались маленькими, ловкими и научились жить на верхушках деревьев. Пернатые – это пример выносливости. И они, Тедди, настоящие, дикие существа, куда лучше какого-то брелока для ключей.
Поначалу мне было страшно заботиться о них и кормить.
– Ты их у меня отнимешь? – спросил я Мамочку.
– Как я могу их у тебя отнять? – удивленно ответила она. – Они тебе не принадлежат.
И я понял, что она хочет показать мне нечто такое, что можно любить без всякой опаски.
Все это, вполне естественно, случилось еще до той истории с мышонком – до того, как Мамочка стала меня бояться. Теперь Убийца отнял у меня птиц, хотя она говорила, что это невозможно.
Я расстроился и был вынужден остановиться.
Все это произошло за пятнадцать лет до того, как на озере, на этом самом берегу, пропала Девочка с фруктовым мороженым. Озеро, Девочка с фруктовым мороженым, Убийца птиц. Я не люблю думать, что все это как-то взаимосвязано, однако события имеют обыкновение своими отголосками отражаться друг на друге. В конце концов, и в этой истории тоже могут быть секреты. И мне это не нравится.
Ди
Это случилось на второй день отпуска. По дороге из Портленда папа пару раз свернул не туда, но когда в воздухе запахло водой, они поняли, что опять едут правильно.
Лучше всего Ди помнит мельчайшие подробности; фруктовое мороженое в руке Лулу, липкой зеленью стекавшее на ее пальцы, деревянную палочку, елозившую по ее собственному пурпурному языку. Песок в туфельках, песок в шортах, что ей совсем не нравилось. По соседству на одеяле лежала другая девушка примерно ее возраста, с которой она пересеклась взглядом. Та закатила глаза и сунула в рот палец, сделав вид, что ее сейчас стошнит. Ди захихикала. От всех этих семейств сплошные неудобства.
К Ди подошла Лулу. Ремешки на ее белых шлепанцах перекрутились.
– Помоги мне, пожалуйста, Ди Ди.
Обеим сестрам достались мамины глаза – болотно-зеленые, с вкраплениями карего, большие и обрамленные черными ресницами. Увидев обращенный на нее взор Лулу, она заметила в нем знакомое признание беспомощности. Потому что понимала, что ценят ее меньше.
– Конечно, – сказала Ди, – ты ведь ребенок, хотя и большой.
Лулу взвизгнула и стукнула ее по голове, однако Ди все равно привела в порядок ремешки, надела шлепанцы на ноги сестры, скорчила рожицу, и они опять превратились в подружек. Ди взяла ее с собой к фонтанчику для питья, но Лулу это не понравилось, потому что вода там оказалась с привкусом карандашей.
– Давай угадывать мысли, – предложила Лулу.
Этим летом это стало ее новой затеей. В прошлом году они изображали из себя пони.
– Отлично, – ответила Ди.
Лулу отошла на десять шагов в сторонку, чтобы сестра не могла ее услышать. Затем, не сводя глаз с Ди, сложила ладони чашечкой и увлеченно что-то прошептала.
– Что я сказала? – спросила она. – Ты что-нибудь слышала?
Ди подумала и медленно произнесла:
– Похоже, что да.
– Что именно, Ди Ди?
Лулу чуть ли не тряслась, жаждая услышать ее ответ.
– Странно. Я просто стояла здесь, занималась своими делами и вдруг услышала, как прямо мне в ушко прошептал твой голосок: «Со мной одна морока, а вот моя старшая сестра Ди лучше всех».
– Неправда! Я этого не говорила!
– Странно, – сказала Ди, – а я услышала именно так.
– Так нечестно! – воскликнула Лулу, готовая вот-вот расплакаться. – Ты играешь не по правилам!
Ди обняла ее, почувствовала тельце сестры, ее косточки, ее нежную, нагретую солнцем кожу. Открытый затылок и темные, шелковистые, короткие, как у мальчика, волосы. Лулу терпеть не могла, когда ей напекало голову. Этим летом хотела обрить ее наголо, и маме стоило огромных трудов выиграть это сражение.
Ди пожалела, что подначивала сестру, и сказала:
– Я просто сглупила. Давай попробуем еще раз.
Затем поднесла к губам руки и ощутила ладонями собственное теплое дыхание.
– Мне нравится новый джинсовый комбинезон, который я купила на распродаже, – прошептала она, – но носить его можно будет только осенью, потому что сейчас для такой одежки слишком жарко.
Ди представила, как ее слова вплывают в ушки сестре. И попыталась все сделать как надо.
– Ты думаешь о школе танцев, – сказала Лулу, – мечтаешь о ней. И считаешь, что мама с папой вредные.
Ди опустила руки и медленно произнесла:
– Я так не считаю.
– Я прочла твои мысли, – возразила Лулу, – прошепчи что-нибудь еще, Ди Ди.
Ди опустила губы в теплую чашечку ладоней.
– Ты думаешь о своем однокласснике Греге, – произнесла Лулу, – и хочешь целоваться с ним взасос.
– Я так и знала! – с нарастающей в душе яростью воскликнула Ди. – Ты читала мой дневник! Ах ты маленькая дрянь, вечно суешь нос в чужие дела!
Если Лулу расскажет маме с папой о Греге, они просто взбесятся. А может, даже передумают отпускать ее учиться. В сентябре Ди предстояло приступить к занятиям в Тихоокеанской балетной школе, но для этого надо было вести себя хорошо – выбросить из головы мальчиков, получать приличные оценки, вовремя приходить вечером домой и приглядывать за младшей сестрой.
– Не надо, Ди Ди, – попросила Лулу, – не кричи на меня.
Ее голос взлетел на октаву вверх, теперь она звучала как ребенок гораздо младше ее по возрасту и понимала, что зашла слишком далеко.
– Надо же! Возвращайся к маме с папой. Я даже не знаю, с какой стати пытаюсь с тобой…
– Но я еще не хочу к ним! Хочу пить, хочу потискать котенка…
– Воды ты попила, а никаких котят здесь нет, – сказала Ди.
Но в этот миг подумала, что видела торчащий вопросительным знаком черный хвост, исчезнувший за урной для мусора. Черные кошки, говорят, не к добру. Или наоборот?
