Она шагает за Тедом на запад, выключив фонарик, – в небе достаточно ярко светит луна. Он забирается в лес все дальше и дальше. Ему, пожалуй, нелегко выдерживать такой темп со всей этой поклажей на спине. Которая к тому же, вполне возможно, брыкается и пытается ему противостоять.
Пальцами здоровой руки девушка нащупывает в кармане гвоздодер, липкий от подсыхающей змеиной крови. Ди вся горит; в ее груди беснуется гнев, вылизывая все внутренности. Тед за это заплатит. Каждые пятьдесят футов она метит очередное дерево желтой светоотражающей краской. Ей не остается ничего другого, кроме как верить, что обратно она вернется уже с сестрой.
Ди подбирается к нему ближе, насколько хватает смелости. Но, несмотря на это, все равно теряет его из виду. Впереди прыгает луч фонаря, но уже в следующий миг его нигде не видно. Земля под ее ногами круто уходит вниз, Ди спотыкается, ее охватывает паника. Но уже в следующий миг вновь напоминает о себе логика. Девушка слышит, что где-то внизу бежит вода. Там он, по-видимому, и остановится. Близится рассвет, запах которого чувствуется в воздухе. Ди прислоняется к скользкому от влаги стволу дерева и делает вдох. Ей надо лишь еще немного сохранять терпение. В темноте можно упасть, а рисковать ей нельзя. Так что надо дождаться восхода солнца. Ей известно, что надолго он не задержится.
Хмурый рассвет окрашивает мир в цвета сплава олова со свинцом. Ди нетвердой походкой спускается вниз по каменистому склону, ориентируясь на звук воды. И вскоре оказывается у входа в глубокое ущелье, на дне которого по камням бежит сердитый серебристый ручей. Рядом с узким, рвущимся вперед потоком воды лежит спальный мешок, разверстый, будто дряблый рот. Над умирающим костром в серый, рассветный воздух поднимаются струйки дыма.
Так вот оно какое, его воскресное убежище. Теперь, когда пробил час, Ди охватывает какое-то торжественное чувство. Все происходящее чуть ли не приобретает в ее глазах черты святости, потому как вскоре очень многое подойдет к концу.
Вся дрожа, она спускается все ниже. Рука отяжелела, как камень, змеиный яд тянет ее вниз. На камнях у ручья виднеются какие-то темные брызги. Кровь. Здесь явно что-то произошло.
След из подсыхающих капелек крови ведет девушку в березовую рощу. «Все правильно, – думает она, – чувствуя приближение смерти, зверь обязательно прячется». Только вот какой из них – Тед или Лулу? Этот тусклый, пробивающийся сквозь ветви деревьев и ложащийся пятнами на землю свет ей знаком. Как и тихое перешептывание листьев. Такое уже было с ней и раньше. Она вошла в лес, а когда вернулась обратно, кто-то умер. Тот раз накладывается на этот, будто рисунок на бумажной кальке. Ну да, это же было в тот летний день у озера. И там были сосны, а не серебристые березы. Она напрочь глушит эти мысли статическими помехами.
Тела Ди сначала не видит. Потом вдруг замечает наполовину сорванный с ноги туристический ботинок, торчащий из зарослей колючего кустарника. Тед лежит лицом вниз, скрючившись под углом. Из его рта вытекает темная жидкость. «Ого, она сбежала, а он мертв», – думает она, и по всему ее естеству разливается радость. И тут ей в голову приходит другая мысль: «Но ведь это я собиралась его убить».
Тед стонет и поворачивается – медленно, как вращающийся вокруг своей оси мир. Грязь и лиственный перегной покрывают его плоть мрачной татуировкой. Из его живота все еще торчит нож. Вокруг него пузырится кровь, ее поблескивающий в рассветных лучах поток толчками вырывается наружу. Когда он видит ее, на его лице отражается чуть ли не комичное удивление. Тед даже не догадывается, сколь хорошо она его знает, как пристально за ним наблюдала и как тесно переплелись их судьбы.
– Помоги мне, – говорит он, потом смотрит на ее руку. – Ты тоже ранена?
– Гремучая змея, – рассеянно отвечает Ди и зачарованно смотрит на него.
Теперь ей известно, что чувствует змея, подбираясь к мышке.
– В моем мешке, у ручья, хирургический клей. Там же и отсасыватель змеиного яда. Хотя я не знаю, работает он или нет.
То обстоятельство, что в такой момент он сосредоточил свои мысли на ее благополучии, кажется ей просто чудом. Ах да, конечно же, Тед ведь нуждается в ней, полагая, что она ему поможет.
– Я посмотрю, как ты будешь подыхать, – говорит она и в этот момент видит, что по его лицу разливается недоверие.
– Но почему? – шепчет он.
В уголке его рта тонкой струйкой стекает кровь.
– Потому что именно это ты и заслужил, – отвечает Ди, – хотя после всего, что ты сделал, ты заслуживаешь куда худшего.
Она смотрит по сторонам, вглядываясь в мутный от утреннего тумана воздух. Меж деревьев нет ни малейшего движения.
– Где она? – спрашивает Ди. – Скажи мне, где она, и я прикончу тебя по-быстрому. Помогу умереть.
Она представляет, как Лулу в одиночку дрожит от страха под этим огромным, безразличным небом. Потом несколько раз проводит у него перед глазами пальцем, за которым он следит взором. После чего говорит:
– Твое время на исходе… Тик-так, тик-так…
Тед ловит ртом воздух, на его губах вскипают красные пузыри. С губ слетает какой-то звук, и Ди понимает, что он плачет.
– Как же тебе себя жалко! – в ярости восклицает она. – А вот для нее в твоей душе жалости не нашлось!
Девушка поднимается на ноги, мир вокруг нее качается и по краям приобретает серые очертания, но она все же обретает равновесие.
– Я сама ее найду.
Лулу вернется домой и будет жить с ней. Ди хватит терпения, чтобы исцелить ее, пусть даже на это уйдут долгие годы, сколько потребуется. Они друг друга вылечат.
– Сдохни, чудовище, – говорит она и поворачивается к звуку водопада, к дневному свету, к пробивающемуся золотом из-за тучки солнцу.
За ее спиной тихо шепчет девочка:
– Не называй его так.
Ди оборачивается, вся трепеща. Кроме нее и умирающего мужчины, рядом никого нет.
– Он не чудовище, – произносит девичий голосок, срывающийся с посиневших губ Теда.
Тот самый, который она слышала на кассете.
– Мне пришлось его убить – но это наше с папой дело, и ты к нему не имеешь никакого отношения.
– Кто ты? – спрашивает Ди, и в этот момент ее оглушает стремительное хлопанье красных крыльев.
– Лорен, – устами взрослого мужчины произносит маленькая девочка.
– Даже не пытайся меня дурачить, – твердо отвечает Ди, считая, что это скорее всего какая-то галлюцинация, побочный эффект действия змеиного яда, – он забрал Лулу. А теперь без конца забирает других девочек.
Либо так, либо все вообще теряет всякий смысл.
– Он никогда ничего такого не делал, – продолжает девочка, – мы с ним одно целое: он часть меня, а я часть его.
Когда Ди ковыляет к телу Теда, мир угрожающе кренится на одну сторону.
