– Не знаю, не знаю, Николай Иванович, но я при посторонних рассматривать план операции не буду.
Они еще посперечелись немного. И в конце концов Булганин приказал всем своим выйти. Всю остальную часть проигрыша он продремал. В конце подписал все, не глядя.
Эта операция была самой успешной из упоминавшихся четырех. Продвинуться удалось более чем на тридцать километров и расширить фронт прорыва до двадцати километров. Был занят районный центр Калининской области – город Пустошка. Это положение, сложившееся на третий день операции – на 28 февраля 1944 года. Больше в этой операции я не участвовал, но знаю, что она развивалась еще и в глубину и по фронту».
С июля по декабрь 1943 г. членом Военного совета Брянского и 2-го Прибалтийских фронтов был широко известный Л. З. Мехлис (1889–1953). Складывается такое впечатление, что к молодому командующему фронтом Сталин специально назначал такого типа соглядатаев. На всякий случай.
Родившийся в еврейской семье, Лев Захарович закончил 6 классов еврейского коммерческого училища. В русской армии служил в чине фейерверкера (унтер-офицер в артиллерии). В Гражданскую войну – на политической работе в армии. С 1921 – го – управляющий административной инспекцией в Народном комиссариате рабоче-крестьянской инспекции в подчинении Сталина. С 1922 по 1926 г. – помощник секретаря Сталина и заведующий бюро секретариата ЦК. В 1926–1930 гг. учился на курсах при Коммунистической академии и в Институте красной профессуры. Затем – заведующий отделом печати ЦК, член редколлегии и главный редактор «Правды». В 1937–1940 гг. – заместитель наркома обороны и начальник Главного политуправления Красной армии. Армейский комиссар 1-го ранга (генерал армии). С 1942-го – представитель Ставки ВГК на Крымском фронте.
Находясь на этом посту, Мехлис занимался тем, что писал доносы на старших офицеров и генералов. Например, вот как он отзывался о командующем 44-й армией генерале Черняке: «Черняк. Безграмотный человек, не способный руководить армией. Его начштаба Рождественский – мальчишка, а не организатор войск. Можно диву даваться, чья рука представила Черняка к званию генерал-лейтенанта». С июля 1942 г. – член Военного совета 6-й армии, а затем член Военного совета ряда фронтов. В декабре 1942 г. ему присвоено звание генерал-лейтенанта, а в июле 1944-го – звание генерал-полковника.
Биограф Льва Захаровича Ю. Рубцов в книге о нем пишет: «Брюзжать, выражать недовольство, подчас вовсе без оснований для этого, было своего рода привычкой Льва Захаровича. Весьма возможно, таким образом он подчеркивал свою принципиальность, взыскательность, что эти качества присущи ему независимо от поворота его карьеры. Генерал армии Хрулев, начальник тыла Красной армии, немало повидавший со стороны Мехлиса несправедливости, вспоминал, как держали себя члены военных советов фронтов в случае каких-то недостатков в работе тыловых органов. Большинство из них, в том числе члены Политбюро ЦК партии Хрущев и Жданов, имевшие прямой выход на Сталина, не обращались к вождю по каждому поводу, а стремились разобраться в ситуации сами. Но вот двое – Булганин и Мехлис – отличались иными "талантами": зная, насколько болезненно Верховный реагирует на подобную информацию, не упускали случая первыми преподнести ему "сенсационную" весть. Правда, нередко попадали при этом впросак.
Хрулев приводит пример, когда на одном из совещаний с участием командующих и членов ВС фронтов Сталин задал вопрос, есть ли у кого претензии к материальному обеспечению? Промолчали все. "Только Мехлис сказал, – вспоминает мемуарист, – что тыл очень плохо работает, не обеспечивает войска полностью продуктами…" Гневный Сталин тут же вызвал на совещание Хрулева, предложил объясниться. Начальник тыла осмелился поинтересоваться, кто жалуется и на что. "А как вы сами думаете?" – последовал встречный вопрос.
Хрулев пишет далее: "Отвечаю: «Скорее всего, это Мехлис». Как только я произнес эти слова, в кабинете раздался взрыв хохота". Он еще более усилился, когда по требованию Верховного Главнокомандующего Мехлис изложил суть претензий: "Вы все время нам не отпускаете лавровый лист, уксус, перец, горчицу"». Тут и Сталину стала ясна вздорность претензий Льва Захаровича.
Складывается впечатление, что Мехлису подчас нечем было заняться. «Я знал его давно, – пишет Давид Ортенберг, – человек с бешеной энергией, неутомимый. А здесь, на фронте, он был другим. Бывало, я заезжал на КП фронта, вижу, он отдыхает: заводит пластинку с одной и той же песней раз десять! Это ли Мехлис?!»
Что действительно увлекало его, так это перетягивание каната власти с командующими и другими высокопоставленными должностными лицами фронтов. Это малодостойное занятие, словно своеобразная лакмусовая бумажка, показывает видение Мехлисом тех функций, которыми наделялся такой политический институт, как члены военных советов. При этом речь, прежде всего, идет о функциях неписаных, в руководящих документах не зафиксированных, но на практике бытовавших при активной поддержке партийной верхушки.
Военные советы как коллегиальные органы военного руководства действовали в годы войны обычно в составе трех лиц: командующий войсками фронта (армии) – председатель, первый и второй члены совета. Первый член Военного совета – а именно на этом посту находился Мехлис – должен был заниматься оперативными вопросами, вместе с командующим подписывать все оперативные документы, приказы и донесения в Ставку. Он также непосредственно руководил политическим управлением (отделом), контролировал деятельность военной прокуратуры и трибунала. Второй член Военного совета курировал тыловые структуры.
На поверку выходит, что многие функции носили формальный характер. Подпись под оперативными документами была для членов военных советов скорее символическим актом, поскольку отсутствие должной военной квалификации (бывшие партийные функционеры, они не являлись профессионалами военного дела) не позволяло им плодотворно участвовать в отработке оперативных документов. В этих условиях наиболее реалистично мыслившие и самокритично оценивавшие себя члены ВС хотя бы не вмешивались в функции командующих, самонадеянные же (Мехлис, как неоднократно показано выше, был из их числа) – пытались самостоятельно управлять войсками и, в абсолютном большинстве случаев, неудачно.
Оставалось сосредоточиться на руководстве политической работой. Но во фронтовом, армейском звене имелась самостоятельная должность начальника политуправления, политотдела, который на практике и возглавлял работу этого органа. На долю члена ВС оставался, таким образом, лишь общий надзор, необходимость которого чаще всего оказывалась сомнительной. На практике наблюдался вредный для дела параллелизм, дублирование функций (не случайно после войны член ВС военного округа стал одновременно и начальником политуправления). Военная прокуратура и трибунал также имели своих руководителей, и здесь роль члена ВС сводилась, по сути, к отдаче общих директив.
Разумеется, любые положения, инструкции определяют лишь общую линию. Конкретное наполнение пунктов и параграфов дает живая практическая деятельность. А на практике, несмотря на то, что военными советами по положению руководили командующие, Лев Захарович пытался брать эту функцию на себя. Ему с трудом удавалось преодолевать соблазн, как еще после финской кампании метко выразился Сталин, «класть командующего к себе в "карман" и распоряжаться им, как вздумается».
