В первоначальном плане предусматривалось трое-четверо суток подготовки для прорыва долговременной полосы обороны. Но теперь Ставка, основываясь на крупном успехе первых двух дней наступления, потребовала, чтобы Выборг был взят не позднее как через шесть-семь суток.
А до него и по прямой линии птичьего полета еще около девяноста километров!
Информируя нас о директиве и о решении командующего на маневр главных сил прорыва из центра к левому флангу, М. М. Попов рассказал некоторые детали. После получения директивы Л. А. Говоров позвонил в Москву и доложил, что собой представляет вторая оборонительная полоса финнов. Тогда ему было предоставлено право самому решить, прорывать ли ее с ходу или проводить основательную подготовку, то есть делать паузу.
Ставка в своих первых указаниях о сроках овладения Выборгом назвала даже конкретные дни – 18–20 июня. Почему именно эти дни? Говоров и Жданов полагали, что это не плод механического подсчета темпа операции. Видимо, учитываются и военно-политические соображения. Это, может быть, связано с исполняющейся 22 июня третьей годовщиной начала войны, с ходом развернувшихся операций союзников во Франции. Готовятся крупные операции и на других наших фронтах. Командование фронта не могло не считаться со всем этим, хотя ему и было дано право решать самому.
После напряженных раздумий и анализа обстановки на Карельском перешейке Говоров решил не делать оперативной паузы, а осуществить максимально быструю переброску главных сил на приморское направление.
Какие для этого были основания, в чем смысл такого маневра?
Маркиан Михайлович Попов делится с нами некоторыми соображениями, как бы приоткрывая дверь в лабораторию, где анализируется обстановка, рождается новый оперативный план…
Маннергейм уже знает, что в центре у нас наступают самые сильные части – гвардейские дивизии корпуса Симоняка. Слава о них далеко пошла. Видит он и то, что здесь же нами создана наиболее мощная артиллерийская группировка. Следовательно, у него есть все основания считать, что и при прорыве второй оборонительной полосы направление нашего главного удара остается в центре. Уже заметно, как он собирает к центру свои резервы. В районе Кивеннаппа против Симоняка вышла 18-я пехотная дивизия – резерв Маннергейма. Части танковой дивизии "Лагус" тоже здесь появились. Генерал Евстигнеев получил сведения о 4-й пехотной дивизии, переброшенной с медвежьегорского направления тоже в район центрального Выборгского шоссе.
А что если снова использовать фактор внезапности, изменив для этого направление нашего главного удара, – перебросить тяжелую артиллерию на приморский фланг и ввести в бой резервы фронта – 108-й и 110-й стрелковые корпуса? Здесь можно в полной мере использовать и Балтийский флот для ударов по островам Койвисто, парализуя резервы противника на приморском направлении…
М. М. Попов, так же как и Л. А. Говоров, был за такой решительный и быстрый маневр. Адмирал В. Ф. Трибуц и его помощники тоже уже давно вынашивали планы боевых операций на островах.
Так рождалось новое решение.
Как только оно было окончательно принято, немедленно заработали все механизмы управления войсками в штабе фронта, армиях, корпусах, дивизиях.
На перегруппировку артиллерийского корпуса прорыва Н. Н. Жданова командующий фронтом дал одни сутки».
И в ночь с 12-го на 13-е в лесах севернее Приморской железной дороги все вокруг загудело. Это двигался поток орудий на прицепах с мощными тягачами и за автомашинами. В полосе маневра работали 24 инженерных батальона, восстанавливая мосты, прокладывая колонные пути, делая объезды.
Генерал Говоров находился на своем командном пункте, а генерал Попов отправился в 30-й гвардейский корпус. По свидетельству генерала Б. В. Бычевского, «предстоящий прорыв долговременного укрепленного района с ходу и стремительный удар на Выборг создали атмосферу особого накала, быстроту в решении проблем: в штабах – своих и в войсках – своих.
Где-то родился новый термин: вожаки атаки. Он сразу облетел 21-ю и 23-ю армию. Даже в спешных заявках на нехитрое штурмовое оснащение для пехоты появились пометки: "кошек" с веревками и дымовых гранат столько-то для вожаков атак».
Борис Владимирович лично видел, как «Маркиан Михайлович Попов изучал и решал проблемы обеспечения быстроты удара.
– У Маннергейма сейчас шесть дивизий на второй полосе. Что будет через двое суток? – спрашивал он у Евстигнеева.
– Еще одна, а может быть, и две.
– Откуда?
– Думаю, что быстрее перебросить их из северной части Финляндии…
– А еще через двое суток? И перед Выборгом?
– Могут со свирского участка подать, если Карельский фронт не начнет наступления.
– Начнет. Но тогда, когда мы к Выборгу подойдем, не раньше. Значит, смогут перебросить и оттуда.
– Ну, а сколько суток надо финнам, чтобы создать зону оперативных заграждений перед Выборгом? – задал он мне вопрос.
– Суток двое. Между первой и второй полосой они ничего не успели сделать, только несколько мостов взорвали.
– Двое суток… Двое суток… – Маркиан Михайлович ходит по комнате, курит, отмечает на карте задачи первого и второго дней операции…»
Позднее он запишет в рабочую тетрадь: «В назначенное время 14 июня началась артподготовка, а за ней и атака пехоты и танков. Финны всемерно стремились не допустить прорыва своей второй полосы и встречали наши войска организованным огнем и сильными контратаками. Однако и в этих упорных боях, носивших исключительно ожесточенный характер, 109-му и 108-му стрелковым корпусам удалось овладеть тремя сильными опорными пунктами противника и этим по существу начать взлом второй полосы обороны. Атаки остальных опорных пунктов вначале успеха не имели.
Командующий фронтом неоднократно предупреждал командармов, а иногда и командиров корпусов, что каждый потерянный час дает финнам возможность усиливать свою оборону. Он лично ставил командующему 13-й воздушной армией вновь возникавшие в ходе боя задачи. Так, например, в ходе боев 109-го ск за опорный пункт Кутерселькя по нему были сосредоточены действия всей штурмовой авиации фронта, что дало возможность частям корпуса быстро им овладеть. Введенная в бой 1-я танковая бригада 109-го ск перехватила Приморское шоссе и тем самым перерезала пути отхода противника перед 108-м ск, что облегчило ему прорыв второй полосы с утра 15 июня».
14-го командующий вместе с начальником штаба выехали в 21-ю армию к генералу Д. Н. Гусеву. Так как, со слов Бычевского, «и эта ночь оставалась такой же кризисной, как и весь день.
А на рассвете 15 июня стали поступать вести, что противник еще до утра начал отход из Мятсякюля. Прорыв стал фактом.
1-я танковая бригада перерезала Приморское шоссе в десяти километрах в тылу за Мятсякюля. Танки разгромили колонну противника, отходившую в сторону Выборга. Затем сведения о резком переломе обстановки на всем приморском участке прорыва посыпались как из рога изобилия. Дивизии корпуса М. И. Тихонова утром пересекли рубеж на речках Ваммелсун-йоки и Райволан-йоки. Ерундовые речонки, всего 15–20 метров ширины, а сколько крови приняли в свои воды… Днем Гуляницкий сообщил, что построил три тяжелых моста. Артиллерия, самоходки, машины идут потоками. Петр Петрович Евстигнеев сделал вывод, что Маннергейм решил оттянуть весь 4-й армейский корпус к Выборгу для его обороны.
