То на одном, то на другом участке по-прежнему проводились только частные наступательные операции. Степень активности соединений чаще всего зависела от наличия снарядов. Как только их накапливалось более или менее достаточно, мы предпринимали новый нажим на неприятеля.
Говоров, оставшийся по совместительству и командующим Ленинградским фронтом, часть сил оттуда перебросил в Прибалтику. Однако и эта мера не помогла.
Говоров очень переживал, когда дела шли не так, как хотелось бы. Может быть, от этого у него резко ухудшилось и без того плохое здоровье. Его постоянно мучили бессонница, сильные головные боли, пошаливало сердце. Кровяное давление нередко подскакивало до двухсот и выше. Как только заходил острый разговор, лицо Говорова начинало заметно дергаться. Генерал армии А. И. Антонов от имени Ставки приказал мне ежедневно в 24 часа переключать все телефоны на себя, брать управление войсками в свои руки, чтобы Говоров мог спокойно отдыхать до утра.
Когда я сообщил об этом Леониду Александровичу, он махнул рукой:
– А!.. Если бы можно было отключать мозг… Я от разных дум не могу заснуть».
1 апреля 1944 г. наконец-таки 2-й Прибалтийский фронт был расформирован, а все его войска с тыловыми учреждениями были включены в состав Ленинградского фронта.
Доктор исторических наук, а в годы войны офицер оперативного отдела штаба Ленинградского фронта, В. М. Ганкевич в одной из своих книг расскажет о том, как маршал Говоров, «не спешил с уничтожением окруженной и прижатой к морю еще очень сильной группы армий "Норд". Немцы сопротивлялись отчаянно, они понимали, что ждать от победителей милости им не приходится. Добавим к этому: ранняя весна и распутица, сдобренная мокрым снегом, препятствовали проведению крупной и серьезной наступательной операции. Говоров делал ставку на блокаду, и был в этом абсолютно прав: положение почти трехсоттысячной армии вермахта, блокированной с трех сторон советскими войсками, а с четвертой – отрезанной морем, с каждым днем все ухудшалось и ухудшалось. Это и понятно: запасы продовольствия и боеприпасов, медикаментов, топлива у противника все таяли, а пополнять их становилось все труднее и труднее. (…)
По данным, полученным штабом фронта, гитлеровцами с 1 марта по 1 мая 1945 года было съедено более 47 тысяч строевых лошадей.
С каждым днем становилось все более очевидным, что война нацистской Германии проиграна. Потерпели крах и все расчеты командования вермахта, связанные с группой армий "Норд". "Удалось" лишь одно – оттянуть на себя значительную советскую группировку, группировку, которой так не хватало в Центральной Германии, в период боев за Берлин. (…)
… когда армии группы "Норд" оказались блокированными, Гитлер сместил генерал-полковника Рандулича и командующим группой назначил генерала пехоты Гильперта.
Гильперт считался одним из самых преданных Гитлеру немецких генералов. В войсках группы "Норд" он командовал корпусом и долгое время 16-й армией. В начале 1943 года Гильперт командовал группировкой немецких войск в районе Синявина. Хотя нашим войскам и удалось тогда прорвать блокаду, неприятель удержал Синявинское плато, имевшее большое значение для судеб всей группировки немецко-фашистских войск под Ленинградом. За это Гильперт получил награду и повышение в чине.
Начальником штаба окруженной в Курляндии группировки "Норд" был генерал-лейтенант Ферч, ранее занимавший тот же пост в 18 армии. (…)
Гильперт и Ферч поддерживали непрерывную радиосвязь со Ставкой Гитлера, все еще рассчитывая на благоприятное изменение обстановки. Но сообщения из Берлина становились все мрачнее».
Наступил май… Как подчеркнет генерал Бычевский, «опьяняюще пахло черемухой, чувствовалось дыхание зеленеющих полей, слышались торжествующе-звенящие утренние трели жаворонков. И все это было наполнено ожиданием. Шли последние дни, а может быть, часы и минуты войны.
Ждали солдаты, ждали и маршалы.
На рассвете 7 мая в одном из маленьких домиков литовского городка-поселка Мажейкяй, где размещался командный пункт Ленинградского фронта, маршал Л. А. Говоров, член Военного совета генерал-лейтенант В. Н. Богаткин и начальник штаба генерал-полковник М. М. Попов тоже ждали чрезвычайных сообщений.
Леонид Александрович только что подписал ультиматум командованию Курляндской группы немецко-фашистских войск, прижатых к морю, и приказал передать его в эфир на волне вражеской радиостанции.
Тогда Военному совету фронта еще не было известно, что примерно в те же часы (2 часа 41 минута 7 мая) в агонизировавшей фашистской Германии, в городе Реймсе, заканчивался последний акт войны. Главнокомандование германскими вооруженными силами в лице Иодля уже поставило подпись на предварительном протоколе о капитуляции. Военному совету фронта не было известно и то, что в эти же часы в Ставке гроссадмирала Деница, преемника покончившего с собой Гитлера, оставшиеся в живых фашистские главари лихорадочно искали возможность выиграть хотя бы сутки для сдачи максимального количества своих войск в плен американцам и англичанам.
Через несколько часов из Ставки Верховного Главнокомандования сообщили о происшедших событиях всем командующим фронтами. И о том, что начальник Генерального штаба генерал армии А. И. Антонов передал главам английской и американской военных миссий в Москве письмо, содержащее требование о подписании 8 мая в Берлине Акта о безоговорочной капитуляции взамен временного акта, подписанного Йодлем в Реймсе.
Немедленно по получении этого сообщения Говоров и Богаткин решили написать и сбросить над позициями врага краткую листовку. Вскоре десятки тысяч красных листков разлетелись над всем Курляндским полуостровом. В них излагалось требование к немецко-фашистским частям повсеместно сложить оружие и сдаться в плен.
Одновременно Говоров приказал всем командующим армиями иметь в готовности танковые и моторизованные группы для быстрого выхода в район портов Либава (Лиепая) и Виндава (Вентспилс). Для такого решения были основания. На Курляндском полуострове еще шли бои. Здесь находилось более двадцати дивизий 16-й и 18-й армий бывшей группы армий "Север", именуемой теперь группой "Курляндия" и насчитывавшей около двухсот тысяч солдат и офицеров. Войска Говорова продолжали расчленять и дробить их в районе Тукумса, Салдуса. Но разведывательные данные говорили о том, что командование группы "Курляндия" еще не оставило надежды ускользнуть, хотя бы частью сил, морем в Северную Германию. Бежать от страшной встречи с советскими судьями, от возмездия за злодеяния на советской земле.
…Шли часы. В домиках, занимаемых различными управлениями и отделами штаба фронта, генералы и офицеры, поставленные в известность о последних событиях, продумывали организацию приема огромного количества пленных.
В нескольких километрах от командного пункта, в покинутой населением деревушке, оборудовали лагерь – сборный пункт для пленных фашистских генералов и офицеров. По подсчетам начальника разведотдела Евстигнеева генералитет Курляндской группы должен был составлять свыше сорока человек. Петр Петрович ошибся на несколько человек в меньшую сторону. И еще он ошибся в одном: командовал этой группой уже не генерал-полковник Рендулич, а генерал пехоты Гильперт, бывший командующий 16-й армией. "Игральная колода карт" Гитлера продолжала тасоваться до последних дней. И Рендулича, и его предшественника фельдмаршала Шернера, оказывается, перебросили в Чехословакию и Австрию, где они возглавили остатки германских войск.
