Так, например, как уже об этом докладывал генерал-лейтенант т. Козлов, 10 мая, по далеко не полным данным, в результате налета на аэродромы Франции и Англии в первый день было уничтожено около 300 самолетов. Эти удары повторились 11 и 12 мая и по некоторым, видимо преувеличенным, данным, было выведено из строя около 1000 самолетов. Дальнейшие попытки немцев нанести на аэродромы такие же удары не дали необходимого эффекта, потому что англичане и французы, напуганные предыдущими налетами, рассредоточили самолеты на оперплощадки и на аэродромах. Если раньше расстояние на аэродромах между машинами было 20–25 м, то сейчас 250–300 м. Дальнейшие попытки налетов на аэродромы противника не стали давать эффектов. Я считаю, что эффекты таких налетов будут зависеть от того, насколько они внезапны. В начальном этапе войны подобные налеты будут давать колоссальные результаты.
Я позволю себе обратиться опять к опыту немцев, когда они 1 сентября после налета на польские аэродромы оставили на них груды обломков самолетов.
По опыту войны на Западе и на Халхин-Голе для налета на каждый аэродром должно быть брошено около эскадрильи бомбардировщиков или половины штурмовиков с мощным истребительным прикрытием.
Наконец, два слова о воздушных боях. Мне кажется, что последние события на Западе показывают, что не всегда и не при всех обстоятельствах воздушный бой является решающим для достижения господства в воздухе. Неслучайны удары немцев по английским аэродромам. Германские ВВС попытались уничтожить английские ВВС в воздухе. В результате воздушных боев германские истребители понесли потери, почти равные потерям английского воздушного флота, что привело немцев к выводу о том, что истребление своих истребителей в воздухе нецелесообразно.
Очевидно, основным условием победы в воздушном бою является качественное и количественное превосходство машин, превосходство в обучении и опытность летного состава, а также непрерывное наращивание сил в этом воздушном бою. Из всего доложенного следует сделать вывод, что как применима борьба за господство в воздухе путем подавления авиации противника на его аэродромах, так и путем разгрома воздушных сил в воздухе. Основное – к моменту наступления ВВС наступающий должен обеспечить господство в воздухе, чтобы всеми ВВС принять самое решительное участие в наступлении армии, в тесном тактическом и оперативном взаимодействии с ней.
Борьба за воздушное господство не является самоцелью, это только средство, обеспечивающее авиации разрешение всех основных задач, стоящих перед наступающими армиями и фронтом.
Два замечания относительно борьбы с коммуникациями. Изучение литературы, относящейся к периоду мировой войны, и опыта современной войны, заставляет напомнить, что какой-нибудь эффект воздействие на железные дороги, коммуникации, автодороги даст только в том случае, если оно будет вестись постоянно, систематически, мощно. Мы прекрасно помним, что факультатив в графике железной дороги обеспечивает железной дороге относительно почти бесперебойную работу, если дорога выведена из строя примерно на 8 часов в сутки. Это обеспечивает планомерную работу железной дороги. Следовательно, если мы небольшими, не мощными ударами произведем эти налеты на железнодорожные коммуникации, то, по существу, особого ущерба не принесем. Очевидно, систематические повторные воздействия на избранные нами объекты железнодорожной коммуникации – вот что может гарантировать некоторую изоляцию избранного для наступления района или парализование его тыла.
В период со 2 по 7 сентября, располагая почти 1000 бомбардировщиков, немцы при наступлении на Польшу поразили несколькими ударами около 25 железнодорожных станций. В печати была приложена схема станций, подвергшихся нападению ВВС. Железнодорожные бригады, ремонтно-восстановительные поезда не могли восстановить разрушения железных дорог. Железные дороги были совершенно парализованы. В последующее время, с 15 по 18 сентября, такому же налету подверглись 25 станций в полосе между Бугом и бывшей нашей границей с Польшей, очевидно, с целью помешать переброскам польских войск на Запад.
Вывод: борьба на коммуникациях противника должна нести чрезвычайно продуманный характер и должна вестись целеустремленно путем систематических последовательных и периодических ударов, может быть, по ограниченному числу узких мест железнодорожной сети противостоящей стороны.
Наконец, я не согласен с генерал-лейтенантом т. Козловым в вопросе по сведению роли армейской авиации только к решению тактических задач. Командующий армией не может не влиять на оперативную глубину обороны, и командующий армией не может обойтись только тем типом самолетов и той авиацией, которые только обеспечат решение его тактической задачи. Почему бесспорно за командующим армией и ВВС армии надлежит оставить функции и обеспечить его авиацией, дающие возможность решить задачи оперативного порядка.
Два слова относительно взаимодействия с авиацией на поле боя. Я считаю, что этот вопрос благодаря тем указаниям, которые давал Народный комиссар на разборах учения, уже привел нас к общему знаменателю, но я думаю, что будет не лишним все-таки еще раз уточнить буквально двумя словами наши взгляды на вопросы взаимодействия и привлечения авиации на поле боя.
Очевидно, при прорыве оборонительной полосы с укреплениями полевого типа, когда артиллерийская подготовка будет вестись часами, участие военно-воздушных сил должно выражаться в 1—2-х мощных налетах по переднему краю. Это вовсе не значит, что в дни, предшествующие началу артиллерийской подготовки, мы не будем прибегать к авиации с целью изнурения противника. Но я считаю, что такое привлечение заблаговременно для наступления чрезвычайно невыгодно, нецелесообразно. Оно может вскрыть замыслы командования. И, очевидно, использование ночных бомбардировщиков, как это было в Финляндии, на Халхин-Голе, явится средством, достаточно обеспечивающим последовательную обработку оборонительной полосы. Или дать, при наличии запаса средств, массовый мощный удар на широком фронте – бесспорно целесообразно. Но, очевидно, будет более выгодно эти средства сберечь для начала решительного действия.
В заключение, товарищ Нарком обороны, я хотел бы поднять только один вопрос. Я считаю, что если мы все являемся сторонниками массированного использования ВВС, являемся сторонниками централизованного управления, что в сложный период пехотного боя при борьбе пехоты, танков в оборонительной полосе, когда действия авиации трудно планировать, трудно организовать взаимодействие авиации с пехотой, когда у авиации не остается времени для подготовки к решению задач, которые ставятся авиацией в ходе самого боя, – я считаю, что какая-то часть ВВС с момента боя в глубине оборонительной полосы (в некоторой аналогии с подчинением части артиллерии) должна быть переподчинена в распоряжение войскового начальства. Иначе я себе не мыслю достижение такого положения, при котором возможен вызов, как это было на полях Франции, вызов танками группы самолетов.
Это, очевидно, достигается тем, что какая-то часть авиации в эти ответственные минуты пехотного боя непосредственно подчиняется общевойсковым начальникам. Оставаясь сторонником централизованного управления ВВС, я считаю в то же время, что при наличии соответствующего числа авиации на том или другом участке наступления какая-то часть авиации (может быть очень незначительная, максимум полк на стрелковый корпус) должна находиться в подчинении общевойсковых начальников с тем, чтобы можно было вызвать немедленно авиацию на ответственные решающие участки боя непосредственно с аэродромов».
