После этого, не дожидаясь, когда саперы закончат долговременные сооружения военно-морской базы, моряки-балтийцы и пехотинцы ускоренно стали создавать полевую оборону. Трехкилометровый перешеек па границе с Финляндией уже пересекал противотанковый ров, на наиболее опасных участках создавались дерево-земляные огневые точки.
Николай Павлович Симоняк, человек плотного сложения, на вид добродушный, но с приметной хитрецой в карих, узкого разреза глазах, говорил нам с П. А. Зайцевым:
– Так-то надежнее будет, когда еще дождемся вашего железобетона.
На северных участках границы с Финляндией, как и здесь, параллельно со строительством железобетонных сооружений войска строили полевые позиции.
По возвращении с Ханко в Ленинград я сразу же выехал по заданию командующего на выборгский участок границы, где также форсировались оборонительные работы.
В штабе округа в эти дни внешне все выглядело обыденным, спокойным».
Прибыв на место, командующий не просто отдал все необходимые распоряжения, но и лично сам контролировал их исполнение. Однако сверху поступали все новые задачи, которые росли как снежный ком: «В десятых числах июня была получена директива Наркомата обороны, которой назначалась большая комиссия под председательством командующего Ленинградским военным округом с возложением на нее задач выбора площадок для строительства аэродромов для базирования истребительной и бомбардировочной авиации по берегам Баренцева моря.
Подобное поручение никак не устраивало меня как командующего, не успевшего еще в должной мере изучить войска и приграничную территорию округа. Поэтому пришлось до работы комиссии провести намечавшуюся ранее по плану оперативной подготовки полевую поездку по частям 14-й армии для изучения вопросов и условий прикрытия и обороны мурманского и Кандалакшского направлений, на которых, по данным разведки, на территории Финляндии уже начали сосредоточиваться немецкие войска».
В ходе полевой поездки, генерал Попов непосредственно на местности должен был изучить всевозможные варианты вторжения противника на советскую территорию, а также отработать необходимые мероприятия по противодействию своих войск.
Б. В. Бычевский пишет: «Командующий войсками выехал на кандалакшско-мурманское направление, взяв с собой большую часть старших командиров. На Дворцовой площади многие кабинеты опустели. За командующего остался начальник штаба округа генерал-майор Дмитрий Никитич Никишев».
Свои впечатления Маркиан Михайлович зафиксирует в рабочей тетради: «Пребывание на границе лишний раз убедило меня в том, насколько откровенно немцы и финны подводят свои войска к нашим рубежам и готовят плацдармы для наступления. Так, например, при ознакомлении с пограничным участком в районе Куолаярви (Кандалакшское направление) по докладам командира 122-й стрелковой дивизии и начальника погранотряда было установлено, что в непосредственной близости от госграницы против Куолаярви несколько дней тому назад началось сосредоточение и развертывание немецких войск, а немного южнее – финских частей. Белые ночи не позволили провести эти мероприятия скрытно, и они отлично наблюдались погранпостами, особенно с вышек и с наблюдательных пунктов, оборудованных на высоких деревьях.
С достаточной точностью были определены районы позиций некоторых батарей, рубежи подготавливаемых позиций, которые, как правило, из-за скального грунта возводились путем взрывов, участки ремонтируемых дорог, на которых царило оживление, ранее не свойственное этому району.
Да мы и лично наблюдали, поднимаясь на некоторые вышки пограничников, отчетливо видимые группы немецких офицеров, сновавшие непосредственно по линии госграницы, с биноклями и картами, группы солдат, передвигавшихся в равных направлениях, машины, носившиеся по дорогам, и много дымов – очевидно, от полевых кухонь, так как в жаркий июньский день вряд ли кто-нибудь разводил костры.
Дважды за время нашего пребывания в районе Куолаярви на средних высотах в сторону Кандалакши пролетали самолеты с опознавательными немецкими знаками.
Было над чем призадуматься под свежим впечатлением всего виденного и слышанного за эти дни. А опытный и боевой командир дивизии, пользуясь случаем, заметил: "Тут дело совершенно ясное и сомнению не подлежит. Наступать они будут наверняка. Как было бы хорошо и нам сесть в оборону, закрепиться и подготовиться к встрече врага".
Признаться, я и сам думал об этом, взвешивая в уме все "за" и "против". "За" – явная необходимость и целесообразность занятия и подготовки обороны. "Против" – отсутствие на этот счет твердых директив и опасение, что принятые нами меры могут быть использованы противной стороной для всевозможных провокаций.
Однако благоразумие брало верх, и, посоветовавшись с командующим 14-й армией генерал-лейтенантом В. А. Фроловым, я приказал 122-й дивизии немедленно перейти к обороне, прочно и хорошо закрепиться, но сделать это умело, не повторяя ошибок немцев и финнов, которые создавали свои группировки очень откровенно. Белые ночи и нам не гарантировали скрытности развертывания и ведения оборонительных работ.
Командир дивизии заверил, что он все прекрасно понимает и примет все меры к тому, чтобы свои мероприятия максимально скрыть от немецкого наблюдения.
Я приказал командиру дивизии занимать оборону, закрепляться, ставить проволочные заграждения и мины.
По дороге в Мурманск мы с командармом обсудили во всех деталях обстановку на мурманском направлении, где в районе Петсамо, в непосредственной близости от границы, развертывались горнострелковые части немцев, недавно прибывшие сюда из Норвегии. В общих чертах это было известно из разведсводок Генштаба и пограничников, поэтому командарму оставалось только уточнить, что поведение немцев в районе Петсамо аналогично тому, что мы наблюдали в районе Куолаярви. То же сосредоточение войск, развертывание артиллерии на позициях, бесконечные, очень откровенные рекогносцировки немецких офицеров вдоль границы, большое оживление на всех путях, ведущих к нашей территории.
Полевая поездка подтвердила наши опасения, рождавшиеся в штабе округа, что на мурманское и Кандалакшское направления нацеливаются примерно по корпусу немецких войск, усиленных финнами, с очевидной задачей захвата весьма важных для нас пунктов – Мурманска, главной базы нашего Северного флота и единственного незамерзающего порта в этом районе, и Кандалакши, в результате чего врагу удалось бы перерезать Кировскую железную дорогу, по которой идет все снабжение Северного флота, 14-й армии и сравнительно большого населения Заполярья.
Мы считали совершенно необходимым распространить наше решение о переходе к обороне войск на Кандалакшском направлении на войска, предназначенные для прикрытия и обороны мурманского направления и побережий полуостровов Рыбачий и Кольский, о чем очень просил командарм и на что ему было дано разрешение.
В Мурманске мы подвели итоги нашей полевой поездки, внесли некоторые коррективы в разработанные ранее планы прикрытия, не меняя их основной сущности, – мурманское направление – две стрелковые дивизии, Кандалакшское – две стрелковые и одна танковая дивизии и, наконец, на кестеньгском направлении – один стрелковый полк.
