Таким образом, в марте 1942 г «за бездеятельность» полковник П. П. Авдеенко был отстранен от временного исполнения должности и состоял в распоряжении Военного совета Западного фронта до мая месяца. Казалось бы, чего только не было на войне, однако формулировка «за бездеятельность» никак не дает покоя дочери обиженного командира дивизии: «В отличие от командующего 61-й армии генерала Маркиана Михайловича Попова, командующий 38-й армии генерал Никандр Евлампиевич Чибисов никогда не позволил бы себе обвинять в неудачах в действиях своей армии кого-нибудь из невиновных командиров, каким оказался полковник Авдеенко у командующего 61-й армии генерала М. М. Попова. Для командующего 61-й армии легче всего было обвинить командира 350-й стрелковой дивизии Авдеенко в неудачах 61-й армии, чем разобраться в действительном положении своих частей.
Доскональное тщательное изучение действий соединений 61-й армии позволяет сделать следующий вывод. Было очень тяжелое положение на всей линии наступающей 61-й армии, но заставлять наших красноармейцев просто погибать под огнем врага Петр Петрович Авдеенко не хотел и требовал от командующего необходимой, хотя бы минимальной, помощи в данной обстановке. Петр Петрович Авдеенко и в боях под Москвой, и в последующих боях всегда руководствовался единственной мыслью: все ли я сделал для того, чтобы избежать больших людских потерь?
В этом и заключалась "бездеятельность" командира 350-й стрелковой дивизии полковника Авдеенко, которая часто подчеркивается в его далеко не полных биографиях в системах Интернета».
В своей обиде за отца В. П. Червинская идет и дальше: «Приговор Военного совета "за бездеятельность" отразился в дальнейшем на некоторых моментах в боевой жизни полковника Авдеенко, а позднее генерала Авдеенко (с 4 февраля 1943 года). Так, за большие успехи в Воронежско-Касторненской операции 240-й стрелковой дивизии под командованием генерала Авдеенко, когда дивизия прошла с боями от Касторного до Суджи, освободив Тим, Солнцево, Марьино, Обоянь, Большое Солдатское, Коренево, Снагость, – генерал Авдеенко был представлен к награждению орденом Суворова 2-й степени.
Но, вспомнив наказание Военного совета 61-й армии, самое высокое командование решило воздержаться от такого награждения, заменив его орденом Красного Знамени. Справка о награждении генерала Петра Петровича Авдеенко сохранилась в архиве моей мамы, но орден Суворова 2-й степени генералу Петру Петровичу Авдеенко не вручили».
К слову сказать, орден Красного Знамени в Советском Союзе был выше по статуту ордена Суворова 2-й степени. Об этом, правда, не все обязаны знать. Важно другое – кто сменил полковника Авдеенко после его отстранения и как он с этой задачей справился.
Командиром 350-й стрелковой дивизии Маркиан Михайлович назначил «свою правую руку» – начальника штаба 61-й армии генерал-майора Глухова Михаила Ивановича. Это «пожарное» назначение было временным, а потому и с оставлением в должности начальника штаба армии. Исправлял ошибки Авдеенко М. И. Глухов с 21 марта по 2 апреля 1942-го, пока командующий не нашел на дивизию достойную кандидатуру – полковника Грищенко Александра Павловича, к которому претензий, как при М. М. Попове, так и после него, не было. И еще. В 61-й резервной армии Маркиану Михайловичу не раз придется менять командиров дивизий, но чтобы отпускать на эту должность своего начальника штаба, такого больше никогда не будет.
Несколько слов о Глухове. Михаил Иванович (1893) – участник Первой мировой и Гражданской войн. За храбрость был награжден четырьмя Георгиевскими крестами и орденом Красного Знамени (1921). С 1931-го командовал стрелковыми дивизиями. С 1937-го – командир 26-го стрелкового корпуса ОКДВА. С марта 1938 г. находился под следствием. В декабре 1939 г. реабилитирован. С началом войны выполнял специальные задания в группе генерала армии И. В. Тюленева. С сентября 1941-го – начальник штаба 61-й армии. Как сообщается в документальном военном биографическом словаре «Комкоры»
(Том 1), «участвовал в планировании ряда военных действий в ходе Московской битвы. До апреля 1942 г. армия провела успешные наступательные операции на болховском и орловском направлениях». В апреле 1942 г. был выдвинут на должность заместителя командующего 13-й армией Брянского фронта. С января 1944 г. генерал-лейтенант М. И. Глухов командовал 76-м стрелковым корпусом. Войну закончил в Праге.
Генерал-майору П. П. Авдеенко 51-й стрелковый корпус доверили в июне 1943 г., а в ноябре 1944 г. отозвали с фронта на учебу в Высшую военную академию им. К. Е. Ворошилова получиться. Окончил он ее уже далеко после войны – в 1946-м.
Что же касается поставленного в пример генерала Чибисова, то он действительно отличался от генерала Попова в некотором роде флегматичностью. Маршал Советского Союза К. К. Рокоссовский рассказывал: «Невольно вспоминаю случай во время горячих боев под Воронежем. Находясь в распоряжении 38-й армии, я узнал, что противник внезапной атакой потеснил наши части на одном из участков. Это меня крайне обеспокоило и вынудило отправиться на армейский КП. Командарма я застал за столом, на котором весело пел самовар. Чибисов был в весьма благодушном настроении. На мой вопрос, известно ли ему о положении у него на фланге, командарм спокойно ответил: он еще не выяснял обстановку, но уверен, что там ничего особенного не приключилось. И пригласил меня попить чайку.
Это поистине олимпийское спокойствие в столь тревожной обстановке возмутило меня до глубины души и вынудило повести разговор в резкой форме. Подействовало. Командарм энергично принялся за дело. На угрожаемый участок немедленно были выдвинуты войска. Противник был отброшен. Правда, и мне пришлось помочь Чибисову, выделить средства усиления из фронтового резерва».
Но мы отвлеклись… В мае 1942-го генерал К. К. Рокоссовский вернулся в свою армию из госпиталя, где находился на излечении после полученного тяжелого ранения. Как он напишет в мемуарах, в его отсутствие армия отбросила противника за реку Жиздра, и бои на этом участке временно прекратились. Далее он свидетельствует: «Приехав, я сразу окунулся в боевую обстановку. Она выдалась довольно горячей: по директиве фронта нашей армии совместно с 61-й на смежных флангах предстояло провести наступательную операцию.
Подготовившись к операции, мы с генералом В. И. Казаковым выехали к соседям для отработки взаимодействия. Еле разыскали командарма, забравшегося в глухую деревушку, куда мы попали пешком (проезжей дороги не было). Попов встретил нас тепло. Он оказался весьма приятным собеседником и здравомыслящим военным руководителем, произвел на меня очень хорошее впечатление. Обговорили деловые вопросы, вспомнили "набег" Ф. И. Кузнецова, а также фиаско, которое тот потерпел. Нет, не злорадствуя, а просто удивляясь его поведению. Распрощавшись и пообещав поддерживать тесную связь, мы добрались до дрезины и вернулись к себе. В соединениях 61-й армии так же, как и у нас, не хватало личного состава. Здесь тоже, готовясь к предстоящим боям, подобрали, как говорится, все, что было можно, – выписали из госпиталей и поставили в строй излечившихся раненых, "подчистили" армейские тылы, в частях и соединениях выискивали собственные резервы. Но это – капля в море… (…)
