Генерал-лейтенант Ватутин на Воронежский фронт был назначен с должности заместителя начальника Генштаба по Дальнему Востоку. До этого был начальником штаба Северо-Западного фронта и занимал исключительно штабные должности. По мнению генерала И. М. Чистякова, Николай Федорович удивительно просто и ясно излагал обстановку, предвидел развитие событий, вселял уверенность в успехе задуманного, умел слушать других и не давил своими знаниями и авторитетом. Маршал Г. К. Жуков вспоминал Ватутина как исключительно трудолюбивого, с широким стратегическим мышлением военачальника. С его слов, он был «прекрасным штабистом, который обладал завидной способностью коротко и ясно излагать свои мысли и к тому же имел на редкость красивый и четкий почерк». Чувство ответственности за порученное дело у Ватутина было развито чрезвычайно…
Вот только войсками фронта он командовал впервые. При этом, как подчеркнет его начальник штаба генерал М. И. Казаков, «молодому командующему фронтом не сиделось в обороне. Человек энергичный, настойчивый, он не терпел пассивности. И Воронежский фронт с первых дней своего существования стал активным фронтом».
О том же рассказывал и маршал авиации С. А. Красовский: «Когда наступление вражеских войск приостановилось и немцы вынуждены были перейти к обороне, командующий фронтом Н. Ф. Ватутин организовал несколько мощных контрударов. Именно поэтому фашистское командование не решалось снимать из-под Воронежа части и соединения для использования их на других направлениях. Многие наши генералы и офицеры стали называть Ватутина "генералом от наступления". Он заставлял командиров всех степеней напряженно думать, искать уязвимые места в обороне противника и наносить контрудары».
Однажды командующий воздушной армией зашел в штаб 40-й армии: «Командарм М. М. Попов сидел, склонившись над большой картой, и сердито ворчал.
– Что случилось, Маркиан Михайлович? Он бросил на карту карандаш и проговорил:
– Николай Федорович приказал провести наступление. А как я буду наступать, если на фронте нашей армии солдат от солдата стоит на расстоянии ста метров?
Попов, конечно, шутил, однако по всему было видно, что он серьезно продумывает вариант нового контрудара.
– Степан Акимович, окажите мне помощь вот на этом участке, – Попов снова склонился над картой. – Для начала нанесите удар по каменному трехэтажному зданию на Чижовке. Там у противника наблюдательный пункт и штаб.
– Любопытная деталь, – заметил я. – С помощью немецкого КП в Чижовке мы недавно провели одну удачную операцию.
– Как это "с помощью"? – бросил он недоверчивый взгляд в мою сторону.
Я рассказал эту историю.
С берега реки Воронеж, где находился авиационный КП, я не раз наблюдал за пригородом, который расположен на возвышенности, господствующей над окружающей местностью. На окраине Чижовки виднелось трехэтажное каменное здание школы. Лучшего места для КП и искать не надо: обзор на все триста шестьдесят градусов, и фашисты, конечно, не преминули воспользоваться школой.
Истребители из 207-й авиадивизии полковника М. Г. Мачина подтвердили мое предположение. Сопровождая наших бомбардировщиков и штурмовиков, они установили такую закономерность: стоило им появиться в пределах видимости Чижовки, как через пятнадцать – семнадцать минут небо уже кишело "мессершмиттами". Мы несли потери… Враг очень быстро наращивал силы, создавая численное превосходство.
Михаил Григорьевич Мачин понял, что где-то поблизости у немцев есть аэродромы подскока, а в Чижовке, видимо, авиационный пункт наведения. Но как найти аэродромы? Свои соображения командир дивизии доложил мне. Мы начали рассуждать:
– Немцы вызывают своих истребителей только в тот момент, когда увидят в воздухе наши самолеты. Для передачи команды на аэродромы нужно какое-то время, пусть одна-две минуты. Теперь прикинем: сколько минут уходит у немцев на взлет и полет по маршруту?
– Минимум минут десять – двенадцать! – подумав, сказал Мачин.
– Так вот, в радиусе десяти – двенадцати минут полета "мессершмиттов" и ищите немецкие аэродромы. Когда найдете, организуем удары по аэродромам.
Мачину сравнительно быстро удалось установить, где находятся немецкие аэродромы, о которых мы не знали ранее. И вот однажды вечером нанесли по этим площадкам бомбово-штурмовой удар и тем самым на некоторое время ослабили активность немецкой авиации.
– Ну а теперь надо уничтожить командный пункт в Чижовке! – выслушав меня, сказал командарм Попов. – Кто поведет группу?
– Обязательно Мачин! У него эта Чижовка в печенке сидит…
Для выполнения задачи выделили несколько эскадрилий бомбардировщиков Пе-2 и штурмовиков. Лидерами шли истребители Мачина. Они же обеспечили и надежное прикрытие. Самолеты появились над Чижовкой в сумерках и нанесли исключительно точный удар. Немецкий КП прекратил существование. Однако фашисты, видимо, все же успели передать команду на аэродромы. Прошло четырнадцать минут, и в воздухе появилось полтора десятка "мессершмиттов". Но было уже поздно: наступившие сумерки вынудили противника повернуть обратно…»
Накопив силы, штаб 40-й армии стал готовиться к наступлению на Чижовку. Сам поселок и высоты за месяц были превращены в мощнейший опорный пункт. Через него и военный городок из центра города проходила главная полоса немецкой обороны. Несколько рядов траншей с ходами сообщений, блиндажами и дзотами опоясали эти господствующие высоты. Огневые точки там были всюду: в подвалах и погребах, в фундаментах домов. Узловыми центрами обороны являлись школа, училище, церковь, завод, казармы и водонапорная башня.
На этих укрепленных позициях в первой линии стояли пехотные полки двух дивизий. За ними – части танковой дивизии и минометного полка. Резерв противника включал четыре дивизии и несколько батальонов.
Оценивая обстановку, генерал Попов размышлял о том, как незаметно для врага сосредоточить у реки Воронеж ударные силы и переправить на правый берег танки, орудия и машины. Переправа на плотах и лодках – займет много времени. Построить мост – он сразу же будет уничтожен. Хороший совет дали инженеры: соорудить переправу под водой. Это обеспечит и скрытность, и быструю переброску любых машин. На том и остановились. Ее построили за ночь из обломков железобетонных конструкций.
10 августа командарм прибыл на свой наблюдательный пункт, оборудованный в здании электростанции, а в ночь на 12-е на противоположный берег пошла техника.
Наступление 40-й армии, начавшееся 12 августа, для немцев оказалось неожиданным. Командарм бросил в бой две стрелковых дивизии и три бригады (стрелковую, истребительную, танковую). И все это при поддержке двух артиллерийских полков, одного минометного полка, нескольких дивизионов «катюш» и авиации.
Бои были упорными и кровопролитными. Противник непрерывно бросался в контратаки, поэтому отдельные здания и рубежи неоднократно переходили из рук в руки. Однако нажим оказался такой силы, что немцы вскоре начали оставлять свои позиции. Оперативные сводки штаба 40-й армии свидетельствуют:
