«14.8.42. 125-й и 33-й сп к 17.00 вели бои на фронте: перекресток улиц Софьи Перовской и Карла Маркса, перекресток улиц Веры Фигнер и Средней».
«15.8.42. Части 100-й сд сражались за здание школы связи».
«16.8.42. 454-й полк овладел еще несколькими домами на юго-восточной окраине Чижовки».
«17.8.42. 6-я сд, удерживая отдельные дома, закрепляется в 400–500 метрах севернее дамбы. К 5.00 возобновила наступление в направлении улицы Б. Стрелецкая. Противник сильным огнем препятствует наступлению».
«18.8.42. 111-я отдельная стрелковая бригада вела бои с контратакующим противником в районе Чижовки. Враг отброшен в исходное положение».
К слову сказать, за первые дни наступления части 40-й армии генерала Попова совершили поистине чудо. Вопреки всему они сумели подняться на чижовские высоты и овладели важным стратегическим плацдармом в правобережной части Воронежа. А так как дальнейшее наступление стало невозможным, Маркиан Михайлович отдал приказ о переходе армии к обороне.
Что касается противника, то он не только лишился многих тактических преимуществ, но и оказался в весьма сложном положении. Его оборона была прорвана почти на всю глубину, а открытые фланги попали под удар наступающих советских войск.
Вспоминает Маршал Советского Союза К. К. Рокоссовский: «Во второй половине августа меня внезапно вызвали в Ставку. У Сталина я застал и Н. Ф. Ватутина. Рассматривался вопрос об освобождении Воронежа. Ватутин предлагал наступать всеми силами Воронежского фронта непосредственно на город. Мы должны были помочь ему, сковывая противника на западном берегу Дона активными действиями левофланговой 38-й армии. Я знал, что Ватутин уже не раз пытался взять Воронеж лобовой атакой. Но ничего не получалось. Противник прочно укрепился, а нашим войскам, наступавшим с востока, прежде чем штурмовать город, надо было форсировать реки Дон и Воронеж. Я предложил иной вариант решения задачи: основной удар нанести не с восточного, а с западного берега Дона, используя удачное положение 38-й армии, которая нависает над противником севернее Воронежа. Для этого надо только подтянуть сюда побольше сил, причем по возможности скрытно. При таком варианте удар по воронежской группировке наносился бы во фланг и выводил наши войска в тыл противнику, занимавшему город. Кроме того, этот удар неизбежно вынудил бы противника ослабить свои силы, наступавшие против Юго-Западного фронта. В той обстановке такой вариант, по моему глубокому убеждению, был наиболее правильным.
Но Ватутин упорно отстаивал свой план, а мои доводы, по-видимому, оказались недостаточно убедительными. Не подействовало и обещание, что, если будет принят мой вариант, Брянский фронт выделит в распоряжение соседа все войска, которые сможем собрать без ущерба для своей обороны. Сталин утвердил предложение Ватутина, обещав при этом усилить Воронежский фронт дополнительными соединениями из резерва Ставки, а также гвардейскими минометными полками, вооруженными реактивными установками М-31.
На этом визит у Сталина закончился. Выйдя в соседнюю комнату, мы с Ватутиным оговорили все вопросы, связанные с действиями 38-й армии, которая на время операции переподчинялась Воронежскому фронту, и разъехались каждый к себе».
В общем, командующий Воронежским фронтом упрямо настоял на своем, и началась подготовка к новой наступательной операции. Начальник штаба фронта генерал М. И. Казаков пишет: «К сентябрю мы подготовили еще одну операцию, которая, правда, и по целям, и по количеству привлекавшихся сил уже трудно рассматривать как частную». В ней были задействованы две армии (60-я и 40-я), а также некоторые соединения 38-й армии, временно переподчиненной Воронежскому фронту. «В основе общего замысла операции лежало окружение и уничтожение всей группировки противника в районе Воронежа, – подчеркивает Казаков. – Осуществить это предполагалось концентрическими ударами из района Подгорное на Семилуки (60-я армия) и из района Придача, в обход Воронежа с юга, тоже на Семилуки (40-я армия). Войска же 38-й армии наносили вспомогательный удар в направлении Нижняя Верейка, Ольховатка».
Новое наступление было назначено на 9 сентября 1942 г. Предстоящие десять дней ушли на подготовку. Генерал Казаков рассказывает о ней в мемуарах: «С командармами и командирами дивизий Н. Ф. Ватутин сам проиграл на карте и на рельефном плане всю динамику предстоящих действий. После этого командармы лично провели занятия с командирами полков. Детально отрабатывались вопросы взаимодействия родов войск. Перемещались поближе к переднему краю обороны пункты управления. Командарм 40 оборудовал для себя наблюдательный пункт в здании электростанции Придача. НП командарма 60 разместился на опушке леса восточнее Подгорное. Вспомогательный пункт управления фронта обосновался в лесу, в двух километрах восточнее Новой Усмани». Но пока не знающий отдыха Ватутин отдавал последние распоряжения, Ставка приказала: «Четыре стрелковые дивизии, полученные для участия в наступательной операции, в передовую линию не вводить, а готовить немедленно к отправке в район Царицына (Сталинграда)… Операцию, которую вы готовите, разрешается временно отложить…» Когда об этом доложили командующему фронтом, он стал настойчиво убеждать Москву, что вполне справится и без четырех соединений. Подготовка продолжилась, а начало операции перенесли на шесть дней. Казаков свидетельствует: «Он жил ею все это время и уже видел реальный успех».
Неудивительно, что главное значение в операции Ватутин придавал 40-й армии. Так, в период подготовки к ней была перегруппировка сил фронта, и армию Попова усилили одним танковым корпусом, одной стрелковой дивизией и одной стрелковой бригадой. Затем командующий фронтом, со всей тщательностью генштабиста, принялся выявлять недостатки. Они, безусловно, нашлись, и тогда не избежал выговора сам командарм. Причиной такого неудовольствия стало «крайне небрежное оформление столь важного документа», как план наступательной операции, в котором отсутствовали все необходимые приложения: план артиллерийского наступления, инженерного обеспечения, связи, материального обеспечения и т. д. Как известно, все это непосредственная работа штаба, но, так как Маркиан Михайлович утвердил план без приложений, вину возложили на него.
В 5.40 утра 15 сентября 1942 г. началась 55-минутная артиллерийская подготовка. А в это время войска 40-й армии переправлялись через р. Воронеж и по разным маршрутам выходили к переднему краю, готовясь к атаке. Примечательно, но еще при подготовке этого наступления Маркиан Михайлович снова решил воспользоваться подводными переправами. Для переброски войск на плацдармы теперь их было построено девять.
В 6.35 ударная группировка армии перешла в наступление. Так начался новый штурм Чижовки. И снова отчаянно сопротивляясь, противник контратаковал, вводил в бой резервы и отступал. Однако, несмотря на неимоверные усилия и героизм советских бойцов и командиров, продвижение армии было незначительным.
По свидетельству начальника штаба фронта, «командующий фронтом да и командарм 40 не хотели примириться с неудачей. В течение еще целой недели они настойчиво добивались дальнейшего продвижения войск. В Чижовку был переправлен 25-й танковый корпус под командованием генерал-майора П. П. Павлова. Переправа осуществлялась в сложных условиях – ночью, по каменной дамбе, покрытой слоем воды в 50–70 сантиметров. Этот своеобразный брод неподалеку от электростанции Придача оказался для нас настоящей находкой. Воздушная разведка противника не сумела обнаружить его, и появление в Чижовке наших танков было для гитлеровцев полной неожиданностью.
