– Подъем назначен на 6 часов. Но он очень устал за последние дни, может, поспит и подольше, – слышалось в телефонной трубке. – Я доложу вам сразу же, как он встанет.
Не знаю, сколько пришлось поспать, но было еще абсолютно темно, когда тот же адъютант позвонил и сообщил, что командующий уже бреется.
Не ожидая вызова, я направился к "подземной квартире" комфронта и попросил адъютанта доложить обо мне.
– Проходите, пожалуйста, товарищ генерал. Наш командующий принимает заместителей и начштаба без доклада. Кроме того, я уже докладывал о Вашем приезде и он вас ждет.
А. И. Еременко я застал склоненным над картой, за крупным, как мне показалось, телефонным разговором. Он даже не заметил моего появления в этом полумрачном кабинете (лампочка освещала только стол), а мне не хотелось мешать ему.
Наконец, после резко отчеканенного – "доложите мне через два часа", командующий опустил трубку и, всмотревшись в мою сторону, поднялся из-за своего большого стола.
– Ну, здравствуйте! Прибыли? Как добирались?
Я не успел ответить на заданные вопросы и официально представиться, как был вовлечен в дружескую беседу. С А. И. Еременко мы были знакомы до войны еще по Дальнему Востоку. Я подробно рассказал о встречах и беседах в Москве и о положении дел на Воронежском фронте. Затем командующий ознакомил меня с обстановкой на фронте, особенно детально остановившись на ходе боев в Сталинграде, водя при этом остро отточенным карандашом по крупномасштабному плану города. Он совершенно точно знал положение войск в любом квартале города и не задумываясь называл фамилии командиров дивизий, Родимцева, Горишного, Битюкова, Гуртьева, Сахарова и других, сражавшихся на тех или иных участках Сталинграда.
Я в какой-то степени знал и представлял себе всю остроту положения наших войск в городе. Но то, что я увидел на этом плане, превзошло все мои худшие предположения. Противник уже овладел значительной частью города, на его южной окраине вышел к Волге, вел бои непосредственно у Мамаева кургана, а на севере прорывался к Тракторному заводу.
Наша беседа все время прерывалась телефонными звонками. Командующий сдерживался, но заметно нервничал, а в его немного воспаленных от систематического недосыпания глазах улавливались возбужденность и напряжение.
Так я постепенно врастал в обстановку. В заключение нашей затянувшейся встречи А. И. Еременко порекомендовал мне представиться члену Военного совета Н. С. Хрущеву, познакомиться с начальниками родов войск и служб, а вечером зайти к нему для определения моих задач и функций на ближайшие дни.
Члена Военного совета фронта Никиту Сергеевича Хрущева я застал на скамейке, у входа в его полуподземное жилище, оживленно беседующим с двумя незнакомыми мне генералами. Как оказалось это были начальник Политуправления фронта… и начальник Медслужбы…
Я представился и получил приглашение присесть. Разговор о вывозе раненых за истекшую ночь из Сталинграда, видимо, подходил к концу. После ряда указаний генералы ушли и я смог доложить о своих московских встречах и о беседе с командующим. Отчетливо доносились гулкие разрывы, а над нами то и дело проносились на запад штурмовики и истребители. Иногда высоко в небе в том же направлении проплывали бомбардировщики.
Никита Сергеевич оживленно и несколько взволнованно рассказывал о Сталинграде.
– Шумилов и Толбухин нас сейчас пока не беспокоят. Немцам не до них. Весь фокус событий у Чуйкова. Здесь немцы увязли и сделают еще не одну попытку расправиться с 62-й армией. А мы не можем и не имеем никакого права оставить Сталинград. Надо во что бы то ни стало продержаться до тех дней, когда мы сами начнем бить врага.
Затем он порекомендовал мне при первом удобном случае побывать в Сталинграде, чтобы самому посмотреть и понять обстановку в городе.
– То, что там происходит, почти невозможно ни рассказать, ни описать никакими словами. Прямо диву даешься, насколько стоек простой наш советский человек.
Я совершенно искренне ответил, что просто мечтаю побывать в этом городе, поражающем всех, даже искушенных боевым опытом людей, своим героическим упорством. Мы и не предвидели тогда, что Константину Симонову в "Днях и ночах", а Виктору Некрасову в своих же "В окопах Сталинграда", удастся со всей правдивостью отобразить, без всякого преувеличения, до предела накаленную обстановку осажденного города. Затем вспомнили Воронеж, где почти год назад я, поступая в распоряжение Юго-Западного фронта, с выдвигавшейся из резерва 61-й армией, представлялся его Военному совету Н. С. Хрущеву и С. К. Тимошенко. Никита Сергеевич с интересом выслушал мои рассказы о боях за этот город и о положении на Воронежском фронте в целом. И на прощанье высказал ряд удобных советов и пожелание "скорее приобщаться к нашему дружному Сталинградскому коллективу".
За этот день я успел побывать у недавно вступившего в должность начштаба фронта генерала И. С. Варенникова, командующего артиллерией генерала В. М. Матвеева, начинжа фронта генерала Петрова…
Остальные начальники родов войск и служб отсутствовали в этот день на КП. Да и те, с которыми я познакомился, были очень заняты или "висели на проводах", или принимали людей и отдавали какие-либо распоряжения. Мне было просто неудобно им мешать, хотя по заявлениям старожилов сегодня было затишье, правда, затишье, по их опыту, не предвещавшее ничего хорошего.
За обедом встретился со своим старым знакомым генералом Т. Т. Хрюкиным, командующим 8-й Воздушной армии. Он дополнил сложившееся у меня представление о делах фронта подробной информацией о воздушной обстановке, о той напряженности, в которой проводят все дни его славные летчики, подкрепив свои слова рядом интересных эпизодов и примеров.
Тем временем мой адъютант обзавелся незамысловатым фронтовым хозяйством, оборудовав отведенную мне хатку, добился установки телефонов и главное представил мне двух, по его словам, хороших, боевых шоферов выделенных мне "почти новых" "виллисов". Порученец, в свою очередь, приобрел карты разных масштабов, с обстановкой и чистых, позывные всех необходимых телефонных станций, рабочую тетрадь, пронумерованную, прошнурованную и скрепленную сургучной печатью и все это разложил в привычном порядке на новом для нас, "воронежцев", столе.
А поздно вечером, как это и предполагалось, я сидел за рабочим столом командующего. Он заканчивал разговор с Москвой и докладывал итоги дня. Он прошел относительно спокойно, если не считать отдельных частных атак противника. Чуйков успел произвести некоторые перегруппировки, несколько усилил оборону и назавтра готовится к контратаке. По-прежнему отмечается усиление немцев против Тракторного завода. Там они, конечно, что-то замышляют.
– Ну, сориентировался в наших делах? – кладя трубку, спросил Андрей Иванович.
Я отвечал буквально двумя словами.
– Тогда я прошу пока помочь мне в следующем. Как известно, мы создали на восточном берегу фронтовую артгруппу. Она уже неплохо себя показала. Артиллеристы докладывают о ней хорошее. Я бы сам хотел посмотреть ее, да никак не выберу время. Так вот, прошу побывать в этой группе, тщательно и всесторонне ее изучить и проверить готовность вести огонь по любой цели, по вызову с того берега. Немцы что-то затевают, и чует мое сердце, что на этот раз они нажмут на Тракторный.
