– Вот я бы и просил командующих и членов Военных советов высказать свои суждения по поставленным мною вопросам, – закончил свое выступление A. M. Василевский.
Первым взял слово командующий Сталинградским фронтом А. И. Еременко. Вначале он остановился на анализе и оценке немецких войск перед фронтом и высказал свои суждения о возможных их действиях в ближайшие дни. Он считал, что… (Здесь дается положение на Котельниковском направлении, их группировка, подход из глубины, возможные сроки готовности к решительным действиям, а также несколько слов о предполагаемых действиях Паулюса…)
Затем А. И. Еременко остановился на оценке состояния войск 51-й армии, 4-го кав. корпуса, 4-го мех. корпуса. Из его выступления явствовало… (Дается положение Шапкина, его боеспособность, положение и боеспособность дивизии Труфанова, кратко о Вольском.)
Упомянул он также и о Тормосинском направлении и высказал свои предположения о возможном ходе развития событий на этом участке, подчеркнув при этом необходимость скорейшей ликвидации плацдарма противника у Рычковского, и вообще о необходимости наведения порядка на стыке трех фронтов в этом районе.
В заключение он попросил Василевского усилить войска фронта в ближайшие же дни в первую очередь танками, свежими дивизиями, немедленно дать пополнение фронту личным составом, а также танками и самолетами.
Выступивший вслед за ком фронта Н. С. Хрущев поддержал командующего и в свою очередь также подчеркнул всю угрозу, нависавшую с юга, и высказал в связи с этим предложения о необходимости кардинальных мер по усилению левого крыла фронта.
A. M. Василевский слушал молча, записывая что-то в свой блокнот и только изредка перебивал выступающих уточняющими вопросами. По выражению лица и его тону было трудно определить его отношение к постановкам вопросов командованием Сталинградского фронта, но мне казалось, что он никак не может не придать значения хорошо аргументированным выступлениям командующего и члена Военного совета, в которых с глубокой силой убежденности давались перспективы наиболее вероятного развития хода событий.
Затем выступил командующий Донским фронтом К. К. Рокоссовский. После анализа обстановки и оценки возможностей окруженного Паулюса и состояния войск фронта, также достаточно обескровленных в результате многодневных боев, он изложил свои выводы и вытекавшие из них предложения.
Кратко они сводились к следующему. Окруженные войска оказывают упорное сопротивление, как говорил здесь т. Василевский, опираясь на наши оборонительные рубежи, и отражают наши атаки хорошо организованным огнем. Очевидно, запасы боеприпасов у них еще достаточные, а явных признаков упадка и разложения пока не отмечается. По показаниям пленных и перебежчиков, которых, кстати сказать, не так уж и много, окруженные верят в то, что их обязательно выручат, и что фюрер принимает все меры к их освобождению. Это помогает пропаганде противника поддерживать боевой дух у личного состава, и поэтому он проявляет достаточную стойкость. Какого-либо ослабления немецкой группировки против Донского фронта, в связи с предполагаемой подготовкой прорыва Паулюса на юг или юго-запад, не отмечается. Перед нами все те же дивизии, приводимые в порядок, очевидно, за счет каких-то внутренних ресурсов противника.
– Нам совершенно понятно стремление Ставки как можно скорее расправиться с окруженной группировкой, – продолжал К. Рокоссовский. – Однако наличными силами, при крайне мизерных запасах боеприпасов, скажем прямо, это не под силу. Нужно усилить нас свежими войсками, накопить боеприпасы и уже после этого приступать к решительному уничтожению врага.
Он также разделил мнение А. Еременко о необходимости наведения порядка на стыке фронтов и в первую очередь разобраться с войсками Юго-Западного фронта, которые до сих пор находятся рядом с нами, решают одни и те же задачи, что и мы, а продолжают подчиняться Н. Ватутину, удаленному от нас и решающем, в данное время, совершенно другие задачи. Конкретно шла речь о левом фланге 5-й танковой армии, действовавшей на внешнем фронте окружения непосредственно по западным берегам Дона, о 21-й армии, действовавшей на правом фланге Донского фронта против окруженной группировки…
После этих выступлений еще долго продолжалось обсуждение выдвинутых командующими предложений и просьб и уточнение ряда вопросов. Эта часть совещания постепенно вылилась в непринужденную беседу, в которой все ее участники отстаивали свои точки зрения.
– Ну, так разрешите подвести некоторые предварительные итоги нашей встречи, – прерывая затянувшиеся разговоры, сказал А. Василевский.
Смысл его выступления сводился к тому, что он разделяет ряд высказанных здесь опасений и предложений, и что он сегодня же будет докладывать Ставке результаты совещания и сложившиеся здесь точки зрения Военных советов фронтов.
– Думаю, что мне удастся уже сегодня ночью или в крайнем случае завтра утром ориентировать командующих о принятых Ставкой решениях, – заключил А. Василевский, – а теперь, пожалуй, пора и по домам, сказал он, посмотрев на часы. На столе вновь зашуршали складываемые карты и задвигались с шумом табуретки.
– Александр Михайлович, – громко обратился к нему и остальным участникам совещания А. Еременко, – вы как хотите, а без обеда мы вас не отпустим. Путь у вас еще далекий, и к тому же не все время вам обедать у Константина Константиновича. Пора отведать и сталинградских харчей! – Присутствующие посматривали друг на друга, на часы и на Василевского и, судя по всему, против обеда не возражали. Почувствовав общее настроение, Александр Михайлович согласился и только попросил сделать все как можно быстрее и "ради бога" покороче, а мне шепнул – "прикажи, пожалуйста, покормить шоферов".
… Обед проходил обыденно, несколько торопливо, без всяких тостов, а разговоры велись вокруг вопросов, обсуждавшихся на только что закончившемся совещании…
Отказавшись от традиционного послеобеденного чая, гости, благодаря за внимание и за обед, несколько поспешно одевались и прощались… Я провожал уезжавших, но был приглашен к А. Василевскому (его генералом для особо важных поручений М. М. Потаповым). Около неубранного стола с ним беседовали Н. С. Хрущев и А. И. Еременко.
– Вот тут мы обсуждаем вопрос о 5-й Ударной армии. В случае если наши предложения о ее передаче Сталинградскому фронту будут Ставкой приняты, ей предстоят тяжелые дела на стыке двух фронтов, – начал, обращаясь ко мне, А. Василевский. – Штаб у нее еще не сколочен, да и командарм Цветаев, к которому у нас никаких претензий нет, не имеет еще достаточного боевого опыта этой войны. Вот мы и думаем предложить вам вступить в командование этой армией, временно, пока не освоится Цветаев. Конечно с оставлением вас в должности заместителя комфронта. Каково ваше мнение на этот счет?
Предложение это было совершенно неожиданным для меня, однако, немного подумав, я дал согласие, высказав только опасение, что как бы это не обидело т. Цветаева, бывшего в свои годы преподавателем в академии, когда я там учился, и человека значительно старше меня по возрасту и по службе в армии.
Н. С. Хрущев на мои опасения заметил, что это нужно для дела, что Цветаев должен понять смысл этой временной перестановки и что, наконец, у меня найдется достаточно такта, чтобы не унизить и не обидеть этого заслуженного и пожилого генерала. А. Еременко полностью разделил высказанное Никитой Сергеевичем, и мне осталось только заверить их в том, что сделаю все от меня зависящее, командуя этой армией».
