3-й гвардейский кавалерийский корпус, которым командовал генерал Плиев И. А., также получил задачу: используя успех танков, очистить левый берег Чира от противника, выйти к реке и захватить плацдарм. Ставить обескровленному корпусу большую задачу было бы бессмысленно.
Поскольку наш правый сосед (5-я танковая армия под командованием генерала Романенко) имел в районе Рычковского организованную ранее систему сильного артиллерийского огня и противотанковой обороны, было намечено использовать ее в интересах наступления наших войск. Всю оставшуюся подготовительную работу предполагалось закончить в течение суток 12 декабря и с утра 13 декабря осуществить атаку».
Вечером 12-го еще раз собрались у генерала Ротмистрова, подвели итоги. Решили начинать, установив время атаки. Сам Ротмистров направился на свой НП раньше Попова, упросив его прибыть к нему немного позже, чтобы успеть уточнить обстановку и встретить уже с докладом. И вот Маркиан Михайлович у Ротмистрова: «НП Ротмистрова – окоп, врытый в древний одинокий курган, нам, доложили, что все идет по плану. Бригады к 4 часам заняли исходное положение и скоро начнут движение. Стрелковые дивизии также заканчивают занимать исходные позиции. Немцы ведут себя спокойно.
Тишину изредка нарушали разрывы одиночных снарядов, выпускавшихся, очевидно, больше "для порядка", чем для дела. Периодические вспышки осветительных ракет обозначали бледным светом линию фронта.
Бригады 7-го танкового корпуса выступали в указанное им время, по тщательно сверенным часам, не ожидая никаких сигналов. Сигнал с КП корпуса мог быть подан только в случае каких-либо особых изменений.
– Скоро услышим танки, – уверенно заявил П. А. Ротмистров. Он не ошибся – в морозном воздухе послышался глухой шум многих моторов: бригада тяжелых танков проходила мимо нашего НП. Местность была еще окутана мглой, и только то нараставший, то постепенно удалявшийся звук моторов да иногда пламя, вырывавшееся из глушителей, указывали на передвижение танков в непосредственной близости от нас.
Начало светать. Мы напряженно всматривались в сторону Рычковского, куда ушла бригада Вовченко и где по-прежнему тихо. Но вдруг как-то беспокойно заметались осветительные ракеты и послышались первые орудийные выстрелы, сперва немецких противотанковых пушек, а затем наших тяжелых танков. Бой начался. Первой вступила в него, как и было рассчитано, 3-я тяжелая танковая бригада. Когда бой разгорелся справа и слева от Рычковского, по нашему сигналу началась короткая артиллерийская подготовка, предварившая наступление 258-й и 4-й гвардейской стрелковых дивизий.
Прошло 50 минут. Уже достаточно рассвело, когда был принят радиосигнал Вовченко. "Танки ворвались в Рычковский. Продолжаю выполнять задачу".
Постепенно выяснилась обстановка: 258-я и 4-я гвардейская стрелковые дивизии своевременно подхватили успех 7-го танкового корпуса и перешли в наступление. К полудню наши войска пересекли железную дорогу и вели бой за Верхне-Чирский. Сомнений не было – немецкие войска на плацдарме смяты и вряд ли будут пытаться его восстановить, обнаружив такую армаду танков».
Маршал Советского Союза A. M. Василевский в своих мемуарах не забудет сказать и М. М. Попове: «Чтобы сковать гитлеровцев на нижне-чирском направлении и обеспечить правый фланг 51-й армии от удара с запада, утром 14 декабря перешла в наступление 5-я ударная армия. К концу дня 7-му танковому корпусу совместно с 258-й и 4-й гвардейской стрелковыми дивизиям удалось сбросить вражеские силы с рычковского плацдарма и закрепить его за собой. На следующий день 4-й мехкорпус В. Т. Вольского, в котором оставалось всего до 70 танков, совместно с подошедшей из фронтового резерва 87-й стрелковой дивизией выбил противника из Верхне-Кумского и приостановил дальнейшее его продвижение на северо-восток. До войск Паулюса передовым отрядам Манштейна оставалось в тот момент пройти километров пятьдесят. 16 декабря в 1 час 50 минут М. М. Попов радиограммой сообщил мне: "Восточный берег р. Дон полностью очищен. Переправы исправные. Уточняю грузоподъемность наших монопонтонов. На рассвете 16.XII буду лично в Верхне-Чирской и все доложу"».
Заместитель командующего войсками Юго-Западного фронта
В личном архиве генерала армии М. М. Попова сохранилось его воспоминание относительно нового и весьма неожиданного назначения после 5-й ударной: «Днем 24.12 позвонил A. M. Василевский и после обычных расспросов об обстановке задал совершенно неожиданный для меня вопрос:
– Как вы считаете, может т. Цветаев сейчас вступить в командование армией?
Немного собравшись с мыслями, я отвечал:
– Военная подготовка Цветаева ни у кого из нас не вызывала никаких сомнений. Он лично очень смелый и решительный человек и вместе с тем достаточно расчетливый. С обстановкой вполне освоился и понимает роль и место армии в нашей битве. Войска знает и постоянно стремится глубоко и конкретно вникать в дела. В штабе его все уважают, а он коллективом руководить умеет. Вы только не подумайте, что я стремлюсь уйти из армии и поэтому так нахваливаю Цветаева. Я изложил вам свою объективную оценку и считаю, что он с успехом справится с армией.
– Хорошо, я разделяю ваши соображения. Так и буду докладывать в Ставку.
– Тогда позвольте полюбопытствовать и о своей судьбе, на что я могу рассчитывать при назначении Цветаева командармом?
– Или вернетесь на свой старый пост, или получите другое назначение. Большего я вам сказать не могу.
В заключение нашего разговора я высказал пожелание остаться на Сталинградском фронте, но прямого обещания не получил.
Подобный разговор не мог не вызвать размышлений. Против Манштейна уже создана оперативная группа, которую возглавляет Г. Ф. Захаров. Единственно где я мог бы оказать помощь комфронта – это на участке наших армий на внутреннем кольце окружения. Другого своего применения было трудно и представить, а уходить сейчас с фронта, на таком переломном этапе операции и от такого дружного и слаженного коллектива, мне очень не хотелось.
Внутренне я очень радовался за Цветаева и представлял себе, с каким удовлетворением он воспримет свое восстановление в должности командарма, чего он вполне достоин. Я же сожалел о том, что мне, может быть, придется расставаться с армией, к которой уже начал привыкать, а кроме того, что может быть лучше поста командарма, сейчас в условиях развивающейся дальше операции, в которой и на долю армии, бесспорно, еще выпадут большие и ответственные задачи. Нет, я нисколько не обманывал себя, когда приходил к выводу о том, что возврат на должность комфронта меня не особенно прельщает.
Однако размышлять и философствовать было некогда. Остаток дня прошел в текущих хлопотах, заслушиваниях неотложных докладов, в переговорах с фронтом и соседями, из которых один – правый, топтался на месте, а другой, левый, – 2-я Гв. А. своим успешным переходом в контрнаступление возвестил сегодня начало разгрома Манштейна и неизбежную теперь гибель Паулюса, с его окруженными под Сталинградом войсками…
Около 4-х часов утра 26.12 меня разбудил адъютант, и сообщил, что меня срочно просит к проводу из штаба фронта генерал Варенников.
