Чтобы определить возможность организации здесь действий, еще 26 августа мы связались с командующим 10-й армией генерал-лейтенантом Поповым B. C., который со своей стороны считал, что удар войск Брянского фронта из района Кирова вполне возможен.
Для наступления мы наметили использовать 50-ю армию под командованием генерал-лейтенанта Болдина И. В., непосредственно примыкавшую к этому району, и приступили к разработке плана операции и ее подготовке. Вся основная работа была закончена к исходу 28 августа.
Сущность нового решения на операцию состояла в том, чтобы нанести массированный удар на правом крыле фронта из района Кирова в общем направлении на юго-запад с захватом плацдарма на западном берегу Десны. На левом крыле фронта, как было сказано раньше, готовился удар 63-й армии на Локоть.
29 августа по нашему докладу Ставка изменила разграничительную линию фронта. В этой связи следует вспомнить известное положение, что разграничительные линии не могут рассматриваться как что-то незыблемое. Опыт Брянской операции, как и многих других, подтверждает это. Старшие начальники должны всегда своевременно уточнять разграничительные линии, создавая тем самым войскам более благоприятные условия для действий и стимулируя таким образом принятие инициативных решений подчиненными.
Во времени мы были очень ограничены. Нужно было увязать действия с 10-й армией и Западным фронтом, произвести перегруппировку войск, которая и началась в ночь на 30 августа».
30 августа, после проведения на правом фланге рекогносцировки и посещения левофланговой армии Западного фронта, Маркиан Михайлович вызвал к себе генерала Болдина:
«– Я пригласил вас, Иван Васильевич, – начал генерал Попов, – вот по какому делу. Думаю, согласитесь, что не к лицу нам сидеть, выжидая манны небесной. Вам предстоит произвести быструю и скрытную перегруппировку войск в район Кирова.
Командующий приказал к утру 2 сентября перебросить туда 413, 324, 238 108, ПО и 369-ю стрелковые дивизии с частями усиления.
– Армия должна быть готова пятого сентября прорвать оборону противника южнее и юго-западнее Кирова, – продолжал генерал Попов. – В дальнейшем наступать на Бучино, Рековичи и выйти на рубеж Дубровка – Жуковка.
Развивая свою мысль, командующий показывал на карте путь планируемого наступления.
– Временно вам будут переданы двести двенадцатая и шестьдесят четвертая стрелковые дивизии десятой армии Западного фронта. Кроме того, вам подчиняются второй гвардейский кавалерийский корпус и артиллерийская дивизия прорыва.
Задача показалась мне заманчивой, и я с радостью принялся за ее решение. Признаюсь, тревожило только то, что район сосредоточения совпал с местом, по которому в течение двух лет проходила вражеская полоса обороны. Здесь было еще много неразведанных и необезвреженных минных полей, имелись проволочные награждения, завалы. Все это должно было затруднить движение, привязать войска к немногим очищенным от заграждений дорогам.
Чтобы читатель представил себе трудности предстоявшей рокировки, скажу лишь, что почти на всем более чем 100-километровом пути нам предстояло проложить пять маршрутов, снять тысячи мин, построить мосты и гати. Артиллеристы и кавалеристы получили только по одному маршруту. А ведь длина колонны артиллерийского корпуса составляла 150 и кавалерийского корпуса с боевыми обозами – ПО километров.
Штаб армии разработал детальный план смены частей, составил подробные графики движения. Я издал приказ, которым обязал командиров корпусов и дивизий соблюдать на марше строжайшую дисциплину, а на участках скрещивания маршрутов беспрекословно выполнять все требования регулировщиков. Для строгого контроля за точным выполнением войсками графика и плана марша, а также правил маскировки командировал во все стрелковые дивизии и танковые полки офицеров штаба армии. Там, где скрещивались маршруты, было организовано специальное дежурство офицеров, наделенных особыми полномочиями. Кроме того, группа офицеров контролировала марш с самолетов У-2.
Движение войск производилось только ночью. Большая нагрузка выпала на инженерные подразделения. Они были распределены по маршрутам, двигались впереди войск, вели инженерную разведку, разминировали минные участки, ремонтировали мосты, прокладывали колонные пути, делали обходы.
Пока шла перегруппировка, мы с несколькими офицерами штаба армии выехали на восточную окраину Кирова и начали планировать наступательную операцию. После принятия решения я выехал в 212-ю и 64-ю стрелковые дивизии, только что переданные нам.
4 сентября в полосе намеченного прорыва шесть усиленных стрелковых батальонов от шести дивизий начали разведку боем. Результаты боя, как и показания захваченных пленных, имели для нас большое значение. Оказалось, оборона противника глубиной до 15 километров состояла из двух полос и имела сильно развитую систему полевых сооружений. Несколько линий траншей были прикрыты проволочными заграждениями, а противопехотные и противотанковые минные поля занимали свыше 60 процентов всей линии фронта.
В тактической глубине на рубеже Заседский – Шубартов – Барсуки – Мал. Желтоухи – Бол. Желтоухи – Косичино враг построил отлично оборудованный рубеж с отсечными позициями, противотанковым рвом, "волчьими ямами". Все деревни и высоты гитлеровцы превратили в опорные пункты, создали там систему фланкирующего и косоприцельного огня всех видов. Передний край обороны противника в лесу был прикрыт сплошной бревенчатой стеной метровой толщины и двухметровой высоты с земляной прокладкой. К этому следует добавить, что гитлеровское командование подтянуло сюда с других участков фронта много пехоты, танков и артиллерии.
В то же время перед левым крылом Западного фронта гитлеровцы свои войска ослабили. Этим не преминула воспользоваться 10-я армия, начавшая активные боевые действия. Наш сосед справа – 38-й стрелковый корпус – установил, что участок в районе Дубровка не только слабо обороняется, но и в инженерном отношении плохо оборудован».
К утру 3 сентября крупные силы войск были перегруппированы к северу на расстояние в 80—100 км. Поиски наиболее выгодных способов достижения успеха на этом не прекратились. Напротив, они стали еще более напряженными из-за недостатка времени. Ставка назначила начало операции на 6 сентября. Противник же со своей стороны провел ряд мероприятий по усилению обороны.
Приняв решение, рокировав силы и развернув полным ходом подготовку операции, мы непрерывно изучали обстановку и проводили интенсивную разведку, направленную на выявление характера обороны, группировки и задач противника в полосе фронта, и главным образом к югу и юго-западу от Кирова.
Особое внимание обращалось на проведение разведки боем на широком фронте, которая и осуществлялась 3, 4 и 5 сентября. Разведка дала новые важные данные о противнике в районе Кирова. Нам стало ясно, что немцы обнаружили перегруппировку войск Брянского фронта, повысили боевую готовность своих войск и ожидали наших атак. При этом особое значение имела одна деталь: при движении войск, особенно автомашин, по песчано-подзолистому грунту в дни перегруппировки, когда стояла исключительно сухая погода, создавались огромные облака пыли, которые до утра не успевали осесть. Противник, как показали впоследствии пленные, наблюдал их с далеких расстояний. Проверив свои предположения по другим данным наблюдения, он правильно определил характер и цель наших перегруппировок. Таким образом, внезапность нашего наступления была утеряна.
