Словом, конница в этой операции сыграла важную роль. Мне по этому поводу позвонил СМ. Буденный.
– А еще говорят, что конницу нельзя использовать в современной войне! Присваиваю тебе звание буденновца!
Успех войск 50-й армии и 2-го кавалерийского корпуса вынудил гитлеровское командование поспешно отвести свои войска, противостоящие 3-й и 11 – й армиям Брянского фронта. Преследуя врага, войска 11-й армии с боями преодолели Брянские леса, 17 сентября форсировали Десну, вышли на подступы к Брянску и Бежице и овладели этими городами. Враг, над тылами которого нависала теперь смертельная угроза, под ударами быстро наступающих советских войск не смог их удерживать и, как я уже говорил, поспешно бежал, не успев уничтожить подготовленные к взрыву заводы, фабрики и дома. Жители торжественно встретили освободителей. Вечером столица нашей Родины вновь салютовала воинам Брянского фронта.
А Брянский фронт, не давая врагу передышки, продолжал наступление».
Комментируя эту операцию, начальник Оперативного управления Генштаба генерал СМ. Штеменко подчеркнет: «Ставка не сразу дала тогда согласие на проведение операции из-за ее рискованности. Предстояло, в частности, перегруппировать вдоль фронта значительную массу войск и действовать через полосу соседа. Такого рода перегруппировки, проводимые в непосредственной близости от противника (а в данном случае было именно так), очень опасны. К тому же на успех операции можно было надеяться только в случае внезапности действий. Чтобы обеспечить последнюю, нельзя было на той местности перетягивать в другой район артиллерию Брянского фронта и приходилось рассчитывать только на удары авиации и "катюш". Комфронта решил использовать артиллерию соседа – 10-й армии Западного фронта, но ее было мало, а боеприпасов и того меньше. Поэтому снаряды для орудий соседа приходилось нести на руках тем войскам, которые перегруппировывались для задуманного флангового удара. Конечно, все передвижения предстояло проводить только ночью, при строжайшей маскировке, а перегруппировку сил выполнить всего за 40 часов на расстояние 80—100 км. Не было сомнений, что даже при самых благоприятных обстоятельствах коннице предстояли в тылу противника чрезвычайно тяжелые бои.
Не один раз Верховный Главнокомандующий задавал тогда Генеральному штабу вопрос: какая вероятность успеха есть у этой операции? Ответ был однозначным – все были убеждены в успехе замысла командующего Брянским фронтом. По настоянию М. М. Попова днем 5 сентября 1943 г. А. И. Антонов доложил И. В. Сталину еще раз по поводу флангового удара Брянского фронта и высказался за проведение операции. Верховный Главнокомандующий, однако, сам позвонил тогда командующему фронтом и спросил, ручается ли тот за успех.
Командующий поручился. Начало наступления здесь же наметили на утро 7 сентября.
Подготовка операции проходила при самом жестком контроле со стороны командования за соблюдением мер сохранения тайны. Фланговый удар был осуществлен с большим искусством. Поставленный под угрозу разгрома с тыла, противник бросил полосу Брянских лесов и быстро откатился за Сож и Днепр».
К слову сказать, войска под командованием генерала армии М. М. Попова за 30 суток своего наступления смогли продвинуться на Запад на 250 км и освободить оккупированную территорию Брянского промышленного района и части Белоруссии (около 40 000 квадратных километров). При этом потери войск Брянского фронта в этой операции были минимальными: общие менее 57 000 чел., а безвозвратные чуть более 13 000, или менее 2,5 % от численности войск к началу операции (530 000 чел.).
17 сентября 1943 г. Верховный Главнокомандующий подписал приказ № 15 «Генералу армии М. М. Попову», в котором говорилось: «Войска Брянского фронта, продолжая развивать наступление, успешно форсировали реку Десна и одновременным ударом с севера и востока сегодня, 17 сентября, сломив сопротивление противника, овладели важнейшими опорными пунктами обороны немцев на рубеже этой реки, крупными промышленными центрами – городами Брянск и Бежица.
В боях за города Брянск и Бежица разгромлены 339, ПО, 707, 95, 299, 134-я пехотные дивизии немцев.
Таким образом, в результате умело проведенного обходного маневра по труднодоступной, лесисто-болотистой местности войска Брянского фронта пробили вторую брешь в обороне немцев по реке Десна».
Следующий приказ И. В. Сталина № 24 «Генералу армии М. М. Попову» датирован 23 сентября 1943 г.: «Войска Брянского фронта, продолжая стремительное наступление, сегодня, 23 сентября, с боем овладели важнейшим железнодорожным узлом и сильным опорным пунктом обороны немцев на гомельском направлении городом Унеча».
А вот положенных при таких успехах орденов почему-то не последовало. Видимо, сам «хозяин» решил, что для молодого полководца пока достаточно. Вот только после войны фланговый удар М. М. Попова вошел во все учебники по оперативному искусству.
Доктор исторических наук Ф. Д. Свердлов не однажды будет повторять своим слушателям: «Как рассказывал нам в Военной академии имени М. В. Фрунзе сам М. М. Попов, принять такое ответственное решение помимо умения предусмотреть характер действий противника ему помогла интуиция, которая, как известно, верно служит лишь подлинному полководцу».
Главный маршал авиации А. Е. Голованов за несколько дней до начала наступления Брянского фронта лично побывал у М. М. Попова вместе с Г. К. Жуковым. И вот что ему запомнилось: «Присутствуя при докладе Попова Жукову о положении дел на фронте и наметках предварительного решения на предстоящее наступление войск фронта, слушая его ответы на задаваемые Жуковым вопросы, я увидел человека необычного склада ума. Попов отлично знал свои войска, не задумываясь, со знанием дела, коротко и ясно отвечал на любые вопросы Жукова, не являвшиеся для него неожиданностью. Для ответа командующему Брянским фронтом не требовалось времени и каких-либо уточнений, предельно ясный, немногословный доклад шел без бумаг или записей.
Все это показывало, что перед нами недюжинных способностей человек, не только отлично знающий дело, на которое он поставлен, но и прекрасно образованный в военном отношении. В то же самое время доклад Попова носил, я бы сказал, какой-то несколько театральный, показной характер. Мне не приходилось видеть до этого ни одного командующего, который столь свободно, я не говорю здесь развязно (это слово хотя и вертится на языке, однако применимо здесь быть не может, но грань эта все же где-то близко), держался бы и говорил таким тоном, который необычен в общении подчиненного со старшим начальником. Положительного впечатления такой тон на меня не произвел, хотя и каких-либо претензий предъявить было нельзя.
Присутствуя не один раз при докладах различных командующих Жукову, я по его поведению и выражению лица совершенно отчетливо видел удовлетворенность как докладом, так и ответами Попова. Когда мы остались одни, я сказал Жукову о том необычном впечатлении, которое у меня осталось от знакомства с Поповым. Георгий Константинович улыбнулся и сказал:
– Это кажется поначалу, когда его как следует еще не знаешь. В действительности это дисциплинированный, образованный и очень способный командующий. Таких не особенно много. Узнаешь его ближе, и впечатление у тебя о нем будет совсем другое.
