Не знаю, как Брэндон, но я уже точно знала — мистер Кромби нам не поможет. Он повоспитывает нас сейчас какое-то время, а после вообще скажет, что дух нам привиделся или мы неверно истолковали природу блуждающего огня.
— Только истинные заклинатели знают, что наша академия магии построена в месте заточения Духа Огня, — сказал он веско и тихо, и от этой новости мы с Брэндоном синхронно охнули от удивления. Я всегда считала, что духи запечатываются где-то далеко, но точно не там, где живут маги, люди и тем более учатся студенты. Они бы еще в детском саду спрятали страшный бесплотный дух, который может поработить наш мир и ввергнуть его в пучину небытия! — Этот дух самый беспокойный, самый сильный и если он выйдет наружу…
Мистер Кромби веско замолчал.
— Вы думаете, что Дух Огня хочет выйти через наш дом? — спросила я. Преподаватель ничего не ответил.
— Для него главное — не место. Для него главное — человек, — размеренно проговорил он, будто бы сомневаясь в своих словах.
Брэндон тут же буквально вонзился в меня своим зорким взглядом. А я начала ругать себя последними словами с удвоенной силой. Ну зачем я вызвалась идти в этот кабинет?! Ну зачем я вообще связалась с этими парнями? И вообще, могла бы и отговорить их от выяснения обстоятельств возникновения магической иллюминации в этом доме.
Мистер Кромби вдруг снова делает шаг вперед и оказывается настолько близко ко мне, что страшно дышать.
Он вдруг дотрагивается до пряди волос на моей голове, мнет ее в пальцах и усмехается чему-то.
— Так что, как вы, говорите, вас зовут? Мы сейчас проверим в списках зачисления и расселения…Как так получилось, что вы в курсе того, что именно произошло ночью в женском общежитии. Куда вход парням в это время суток точно запрещен и карается отчислением!
Я бросаю умоляющий взгляд на него, но легче растопить в масло каменную глыбу, чем добиться какой-то положительной реакции от профессора. Сглатываю и смотрю на Брэндона, который выжидающе смотрит. Клянусь, я слышу, как отсчитывает секунды несуществующий метроном и как бьется мое несчастное сердце. Ну что ж, Кэндис Стар, вот и пришла твоя погибель!
— Я… — набираю в грудь побольше воздуха. — Я…
#спасение откуда не ждали#
Клянусь, я слышу, как отсчитывает секунды несуществующий метроном и как бьется мое несчастное сердце. Ну что ж, Кэндис Стар, вот и пришла твоя погибель!
— Я… — набираю в грудь побольше воздуха. — Я…
И вдруг в этот момент мы все зажмуриваемся от ужасающего, страшного звука. Даже не знаю, на что он больше похож — на призыв самки слона, многократно усиленный микрофоном, или на рев бабуина, которому прищемили хвост.
Страшные, нелепые, жуткие звуки разносятся по всей комнате, от них буквально трясется стекло в шкафу и начинают едва заметно подрагивать окна.
Мистер Кромби выпрямляется и резко зажимает уши — видимо, к этим скрежещущим, отвратительным звуковым волнам добавляется ультразвук. Брэндон в ужасе открывает глаза и рот — скорее всего, он справедливо полагает, что таким образом нагрузка на барабанные перепонки станет меньше, как это бывает при взлете на самолете.
Мистер Кромби в два счета пересекает комнату, нараспашку распахивает дверь и в ярости устремляется в коридор.
Отвратительные в своей громкости звуки джунглей становятся больше, и становится понятно, откуда они исходят — из усилителя со стены, откуда обычно раздается звонок с лекций. Студенты, пришедшие на занятия, жмутся к стенам и закрывают ушли, не в силах терпеть этот кошмар.
И вдруг из динамиков доносится:
— Вы прослушали Aerosmith — Crazy, в исполнении нашего несравненного Дэна, — Лэндон откровенно забавляется над тем, как поет его друг, но не комментирует ни одним словом его вокальные данные. Слышно, как на заднем фоне Дэн допевает последний куплет, но, думаю, что Лэндон зажал себе уши, чтобы спастись от этой невероятной какофонии звуков. — Таким образом мы желаем нашим друзьям доброго утра, всяческих свершений и побед и напоминаем, что в эту субботу у нас состоится напряженная игра с Йеллем, на которую мы всех приглашаем! Приходите поболеть за родную команду родной академии!
Последние слова Лэндон говорит буквально шепотом, потому что в радиорубке ведущих студенческого радио явно появляется новый персонаж. Дэн прекращает свои страшные песнопения, больше похожие на вызов дьявола, а Лэндон вдруг начинает голосить:
— Мистер Кромби! Ухо! Мистер Кромби! Спасите! Отпустите! Мое ухо! А-а-а-а-а-а!
— Если еще раз увижу вас здесь, — мрачно и жутко произносит мистер Кромби, и от его слов студенты, с интересом прислушивающиеся к развитию событий, съеживаются, видимо, они на своей шкуре не раз испытывали действие тона этого мага на себе. — То…
Брэндон берет меня за руку, и я чувствую успокоительное тепло, которое перетекает из его ладони в мою. Он кивком показывает на выход из кабинета, и с я радостью следую за ним — меня не нужно просить дважды, чтобы покинуть логово льва!
— Мистер Кромби! Мы больше не будем! — в два голоса визжат неудавшиеся ведущие утреннего шоу.
— А тебе! — думаю, преподаватель обращается к Дэну, который своим голосом явно может вызывать мертвых из могил. И то для того, чтобы и они попросили того заткнуться. — Тебе вообще противопоказано петь!
— Да, да, мистер Кромби! Только отпустите мое ухо!
В голосе Дэна слышится такая мольба, что она может растопить камень, не то, что лед.
Но мистер Кромби — тот еще айсберг, его какими-то словами не разжалобить.
— Еще раз услышу ваше пение, превращу в ледяных горгулий на воротах! Ясно?!
— Да, да, — слышится перед тем, как эфир окончательно отключается.
Мы с Брэндоном добегаем до фонтана на улице и одновременно садимся с размаха на деревянные скамейки, которые обрамляют чашу. Выдыхаю — эта пробежка по коридорам из кабинета злобного мистера Кромби далась мне не просто: в боку колет, дыхание никак не хочет становиться ровным, а Брэндону все нипочем. Только глаза весело поблескивают.
— Стивен Тайлер, думаю, долго бы рыдал, услышав свою песню в исполнении Дэна! — хихикает Брэндон и я не могу с ним не согласиться.
— Он просто ужасен. А ты слышал, как он поет в душе?
— Каждый божий день! — Брэндон открывает глаза шире, выражая искусственный ужас на лице, и я начинаю посмеиваться.
Мы сидим рядом, плечо к плечу, и я думаю о том, что такое соседство мне очень и очень, ну просто очень нравится, и я бы хотела продлить его как можно дольше, если бы это было возможным. Ловлю себя на мысли, что хочу взять руку Брэндона в свою, провести пальцами по его шершавой ладони, пройтись по шероховатым мозолям, которые появились от постоянной игры с клюшкой, приникнуть к его груди и послушать, как усиленно бьется сердце.
