— Ольга, как бы вы отнеслись к предложению работы у нас?
Конец рабочего дня пятницы, огромный офис почти опустел. Мне осталось только дописать последний отчет и отправить его на почту финансовому контролеру проекта.
Я поднимаю голову и вижу как раз адресата этой последней бумажки.
— Отрицательно. Спасибо.
— Вот так категорично? — мужчина явно удивлен. Еще бы. Такие предложения поступают крайне редко. И никогда не повторяются. Это же шанс. Редкий.
— Вы, может, возьмете паузу на обдумывание? Я готов ждать до понедельника.
— Спасибо. Но в понедельник мое мнение не изменится, — вежливо улыбаюсь я. — Очень признательна за столь высокую оценку. Но нет. У меня даже образование неподходящее. Я всего-навсего преподаватель иностранных языков.
— Вот как? — Мне удается удивить его второй раз. — Что ж, это действительно меняет дело. Но если вы выразите готовность и возьмете на себя определенные обязательства по дальнейшему…
— Спасибо еще раз. Учиться я готова, и этот пункт уже есть в моих планах на ближайшее будущее. Однако ваше предложение о работе я все же вынуждена повторно отклонить. По… семейным обстоятельствам. И еще раз спасибо. Лестно. Но, увы, — я даже руками развожу для убедительности.
— Жаль. Искренне жаль, — он окидывает меня внимательным взглядом, в котором проскальзывает искорка такого знакомого мужского интереса. — Мне такие сотрудники очень нужны.
А мне нужен морской воздух. И простор. И родные горы. И просто… родные люди рядом. Их у меня и так слишком мало осталось в окружении. И терять столь драгоценные крохи ради сомнительной перспективы непонятно какой карьеры в большом городе я не собираюсь.
Я выписалась из гостиницы еще утром. Чемоданчик стоит рядом. Если бы для поездки на поезде не надо было задерживаться в столице на целые сутки, я бы поехала все же проверенным, надежным железнодорожным транспортом. Но опаздывать на работу в понедельник я тоже не могу.
Кстати, надо предупредить Петровича, чтобы он не вздумал ехать встречать меня. У меня нет сил спорить с водителем, вынужденным подчиняться своему непосредственному шефу, по поводу того, куда именно следует меня доставить из аэропорта.
Потому что ехать к Шону я не собираюсь. Никогда больше.
А встретиться с ним для откровенного и, надеюсь, последнего на эту тему разговора лучше где-то в нейтральном месте. И не сегодня, когда меня наверняка снова будет штормить после перелета.
Не в коттедже, где все напоминает мне о глубине моих ошибок и заблуждений.
Никакого первого класса в этот раз. Никаких удобных кресел и шампанского. Никаких вип-зон и их пассажиров. Спасибо. Достаточно.
И, кстати, хорошо, что вспомнила — надо перечислить ему на карту оплату за тот чертов первый класс. Нет у меня никакого права тратить его деньги.
Сидя на узком, неудобном сидении где-то в хвостовой части самолета, я в очередной раз пытаюсь дозвониться до водителя, но его телефон недоступен. Поэтому приходится спешно набрать эсэмэс и отключить телефон перед взлетом.
Этот полет достается еще сложнее. То зоны турбулентности, то плач маленьких соседей, то постоянные просьбы сидящих рядом выпустить их в туалет…
На трапе, вдохнув воздух полной грудью, я осознаю, что на ладонях остались мелкие кровавые отметины от собственных ногтей.
Ну не дура?
Раз ты так веришь в цифры, факты и статистику, глупо бояться транспорт с наименьшими показателями смертности. В автокатастрофах ежедневно гибнет больше людей, чем за год в небе.
Но эта статистика меня не выручает.
На мне любая статистика дает сбои.
Я включаю телефон и вижу, что мои сообщения доставлены и прочитаны. Вот и славно. Значит, можно взять любое такси и спокойно доехать до собственной квартирки и запереться там до понедельника. Отключив телефоны и не открывая никому дверь.
Но надежды рассыпаются в прах, поскольку в первых рядах встречающих я вижу виновато улыбающегося Петровича.
— Ольга Владимировна, вы уж простите старика. Я все получил и прочитал, но тут такое дело…
Господи, что еще?
Водитель без спроса подхватывает чемоданчик и несется к машине, а я лишь успеваю переставлять ноги, чтобы не потерять его в толпе.
Перед глазами мелькают разноцветные мушки, а руки и ноги холодные как лед. Меня тошнит, во рту сухо, и хочется лечь на землю и полежать, чтобы перестало шатать.
Я сейчас просто расплачусь. Позорно разревусь.
Рядом с огромной служебной машиной стоит улыбающийся Шон с охапкой шикарных роз. Не желтых. Белых. Символ чистоты, невинности, нежной и трепетной любви.
— Малыш, я безумно соскучился. Не мог усидеть и решил встретить тебя.
— Шон, привет. Цветы замечательные. Очень красивые. Но не стоило.
— Дома их еще больше. Вся комната заставлена прекрасными цветами для самой прекрасной женщины.
Он протягивает мне букет.
Тонкий, сладкий запах проникает мне в грудь, заливая дурманящим ароматом, в котором я захлебываюсь, словно меня погрузили с головой в сахарный сироп.
Ненавижу розы.
Ненави…
Глава 25
— Этого не может быть, — качаю я головой. — Бред какой-то. Такого не бывает.
— Бывает, — пожимает плечами врач. — В вашем случае ничего катастрофического, беременность протекает совершенно нормально. А что вас смущает?
— Но у меня же были месячные, — я лепечу, судорожно вспоминая даты. Календарик остался дома, в другой сумочке. — Не скажу с точностью до дня, но точно не одиннадцать недель назад.
— Проходили в штатном режиме?
— Не совсем. Менее обильные. Обычно четыре-пять дней, а тут всего два. Но у меня такой организм странный, я плохо переношу поездки, даже короткие, и цикл может немного сбиться.
— Я советую обратиться к гинекологу, который вас обычно наблюдает. Для очистки совести сдать все анализы и обязательно встать на учет. Раз уж такое небольшое отклонение от нормы имеет место, то лучше, конечно, поберечься. Это первая беременность? — врач продолжает заполнять бумаги и практически не смотрит на меня.
— Первая.
— А полных лет вам… Ага. Вижу. Лучше поаккуратнее. По поводу опасности аборта для будущих беременностей я даже упоминать не буду. Это лучше со своим лечащим обсудите. Но я бы не советовала. Родите уже первого. А там… В общем, скажу то, что почему-то хочется адресовать именно вам, Ольга Владимировна — берегите себя и малыша.
В коридоре обессиленно плюхаюсь на кушетку. Я до сих пор не могу осознать услышанное.
Я. Беременна.
Одиннадцать недель.
