Впрочем, уже в ходе обсуждения Конституции 1936 года местные партийные чиновники выразили огромное беспокойство по поводу того, что бывшие кулаки, купцы и священники получат право голоса, тогда как эти люди по-прежнему представляют угрозу советской власти
[1036]. Когда подготовка к выборам началась, представители партии и НКВД на местах начали сообщать, что бывшие кулаки и священники готовятся к выборам, а широко распространенная среди крестьян враждебность к партии может привести к тому, что коммунисты выборы проиграют, уступив религиозным деятелям
[1037]. В марте 1937 года один партийный руководитель заявил, что, по имеющимся сведениям, контрреволюционные церковники и сектанты весьма активно готовят своих кандидатов для голосования
[1038]. 2 июля 1937 года, в тот самый день, когда «Правда» опубликовала правила грядущих конкурентных выборов в Верховный Совет, Политбюро приказало тайной полиции зарегистрировать всех бывших кулаков и преступников, чтобы иметь возможность арестовать всех лиц, враждебных советской власти
[1039]. Спустя три месяца ЦК отказался от идеи конкурентных выборов, предпочтя им выборы безальтернативные — с кандидатами, подобранными партией. Тем не менее работа по очищению населения от «антисоветских элементов» продолжилась в форме массовых репрессий
[1040].
Настойчивые предупреждения от местных партийных и полицейских властей по поводу угрозы, исходящей от бывших кулаков, казалось, были подтверждением слов Сталина, сказанных им на Пленуме ЦК в 1933 году, а именно: что «бывшие люди», слишком слабые для открытой борьбы с советской властью, «расползлись и укрылись» в советском обществе и пытаются вести саботаж. Сталин тогда заключил: «Уничтожение классов достигается не путем потухания классовой борьбы, а путем ее усиления»
[1041]. Идея того, что продвижение к социализму вызовет обострение классовой борьбы, уже давно фигурировала в высказываниях различных партийных деятелей, особенно Сталина. Эрик ван Рее прослеживает ее вплоть до текстов Георгия Плеханова, который еще до революции утверждал, что осознание капиталистами своей исторической обреченности может привести к «энергии сопротивления» — термин, которым пользовался Ленин в годы Гражданской войны, объясняя, почему после установления диктатуры пролетариата классовая борьба обострилась
[1042]. Сталин не раз возвращался к этой теме в своих речах. В 1928 году он заявил о «неизбежном обострении классовой борьбы», а в 1930-м охарактеризовал как интенсификацию классовой борьбы сопротивление коллективизации
[1043].
Мышление партийных деятелей было проникнуто своего рода хилиазмом — верой в то, что они приближаются к окончательному этапу истории, на котором все члены общества будут гармонично жить при коммунизме. Но путь к коммунизму не представлялся мирным: партийные деятели ждали, что схватка будет становиться все более интенсивной и они победят, лишь полностью ликвидировав своих врагов. Коллективизация и отмена частного предпринимательства обозначили начало эры социализма, но сопротивление советским порядкам не прекратилось. В 1937 году Сталин вновь предупреждал, что успехи коммунистической партии лишь заставят обломки умирающих классов драться с еще большим ожесточением. Он также напомнил про капиталистическое окружение, отметив, что Советский Союз стоит перед лицом весьма реальной угрозы извне
[1044].
Действительно, другим важнейшим фактором, обусловившим начало массовых операций, стала растущая внешняя угроза. В конце 1930-х опасность, исходившая от Германии и Японии, становилась для советских лидеров все более очевидной. Барри Маклафлин отмечает, что именно на 1937 год пришлись особенно зловещие события: в марте Германия внезапно прекратила переговоры с советскими дипломатами, в июле началось японское вторжение в Центральный Китай. Война на два фронта казалась реальной как никогда
[1045]. Конечно, у любого правительства есть различные варианты ответа на международные угрозы, и чаще всего речь идет об укреплении обороны и заключении военных союзов
[1046]. Сталин и его соратники использовали оба этих метода, но, кроме того, стремились уничтожить внутренних врагов, которые в случае войны могли бы стать пятой колонной
[1047].
