По мнению Олега Хлевнюка, Сталин, оказавшись перед перспективой войны, желал избавиться от потенциальной оппозиции внутри страны, и именно этим объясняются как его чистки (в партии, армии и промышленности), так и массовые операции. В частности, Хлевнюк указывает, что в начале 1937 года Сталин знал об арьергардных восстаниях против республиканского правительства, произошедших в ходе Гражданской войны в Испании, и опасался таких же восстаний в Советском Союзе в случае, если начнется война
[1048]. Помимо опасений Сталина по поводу повторения испанского сценария, запуск массовых операций следовал давно установившейся схеме: если повышается внешняя угроза, то для борьбы с предполагаемыми внутренними угрозами необходимо прибегать к отсекающему насилию. Эта схема была отработана в Гражданскую войну, когда иностранная интервенция и внутренняя контрреволюция, сочетаясь, поставили под вопрос само существование зарождавшегося советского государства
[1049]. Руководители советской тайной полиции, проводившие массовые аресты и казни в период Гражданской войны, не отказались от таких мер и в последующие годы. Во время военной тревоги 1927 года Евдокимов предложил провести внесудебные казни предполагаемых белогвардейцев, заявив, что в случае международного конфликта они встанут на сторону врагов
[1050]. Сталин дал добро на эти казни и приказал провести массовый арест белогвардейцев в ответ на военную тревогу
[1051]. Евдокимов и его ближайшие соратники (упомянутый выше Фриновский, Владимир Курский, Израиль Дагин, Николай Николаев-Журид и Александр Минаев-Цикановский) взяли под свой контроль оперативное руководство в НКВД, когда в 1936 году наркомом внутренних дел стал близкий к ним Ежов. Именно эта группа руководила как массовыми, так и национальными операциями
[1052].
Непосредственный повод к массовым операциям обеспечил глава НКВД в Западной Сибири С. Н. Миронов. 17 июня 1937 года он сообщил об обширной контрреволюционной организации, состоявшей главным образом из ссыльных кулаков, которая занималась шпионажем в пользу Японии и готовилась к вооруженному свержению советской власти
[1053]. Указав, что в Западной Сибири находится 208,4 тысячи ссыльных кулаков, Миронов добавил, что кроме них в этих краях живет множество бродяг, цыган, нищих, сирот и преступников и все вместе эти люди составляют пятую колонну, которая взбунтуется против советской власти во все более вероятном случае войны с Японией
[1054]. Этот доклад связал воедино политический заговор, иностранный шпионаж и социальных маргиналов, тем самым дав необходимое оправдание массовым репрессиям.
28 июня 1937 года Политбюро приняло резолюцию о выявлении контрреволюционной повстанческой организации среди кулаков Западной Сибири: «Признать необходимым применение высшей меры наказания ко всем активистам, принадлежащим к повстанческой организации сосланных кулаков»
[1055]. Четыре дня спустя политбюро приняло новую резолюцию, заявлявшую: «Замечено, что большая часть бывших кулаков и уголовников, высланных в одно время из разных областей в северные и сибирские районы, а потом[,] по истечении срока высылки, вернувшихся в свои области, — являются главными зачинщиками всякого рода антисоветских и диверсионных преступлений…» Резолюция предписывала областным, краевым и республиканским представителям НКВД «взять на учет всех возвратившихся на родину кулаков и уголовников с тем, чтобы наиболее враждебные из них были немедленно арестованы и были расстреляны в порядке административного проведения их дел через тройки, а остальные[,] менее активные, но все же враждебные элементы были бы переписаны и высланы в районы по указанию НКВД…»
[1056]
Получив телеграмму от Сталина, Ежов немедленно приказал областным руководителям НКВД зарегистрировать всех кулаков и преступников, вернувшихся в родные края по окончании срока либо в результате побега из лагеря или спецпоселения. Он велел составить два списка: один с указанием наиболее враждебных «элементов», подлежащих казни, другой — с указанием «элементов» менее активных, но все-таки тоже враждебных, которых следовало выслать
[1057]. Цифры, предоставленные в ответ на этот запрос областными руководителями НКВД, стали основой для квот на аресты и казни, установленных политбюро для каждого региона в ходе массовых операций.
Оперативный приказ НКВД № 00447, принятый политбюро 31 июля 1937 года, стал отправной точкой массовых операций. В его преамбуле отмечалось, что «в деревне осело значительное количество бывших кулаков», «церковников и сектантов», «остались… значительные кадры антисоветских политических партий», «кадры бывших активных участников бандитских восстаний, белых, карателей, репатриантов», а также «уголовных преступников — скотоконокрадов, воров-рецидивистов, грабителей и др.». И далее говорилось, что «все эти антисоветские элементы являются главными зачинщиками всякого рода антисоветских и диверсионных преступлений»
[1058]. Приказ предусматривал казнь 75,95 тысячи человек (занесенных в категорию «наиболее враждебные») и заключение в лагеря — на срок от восьми до десяти лет — 193 тысяч человек («менее активные, но все же враждебные»). Приказ содержал квоты на аресты и казни для каждого региона страны и позволял внесудебным органам — специальным трибуналам, состоящим из первого секретаря партии, прокурора и главы НКВД в каждой территориальной единице, — признавать арестованных виновными и выносить им приговор
[1059].
