«Социалистическое наступление» партийных деятелей в начале 1930-х годов привело к дальнейшему расширению слежки. В годы коллективизации число докладов о положении в сельской местности, составленных ОГПУ, значительно выросло. Используя свои стандартные методы — перлюстрацию писем, сообщения осведомителей и наблюдения агентов, — тайная полиция выпускала специальные доклады о «коллективизации и политических настроениях в деревне», «кулацком терроре» и т. д. В докладах содержались выдержки из личной переписки крестьян, в том числе тех, кого выслали как кулаков, и анализировалась связь между трудным материальным положением новосозданных колхозов и неудовлетворительным моральным состоянием колхозников
[748]. Один доклад сообщал, что кулаки агитируют против колхозов, бедняки готовы конфисковать имущество кулаков, а середняки беспокоятся, что могут стать следующей мишенью коллективизации
[749].
Суровый дефицит продуктов питания и голод, начавшиеся в результате коллективизации и реквизиции зерна, привели в 1932–1933 годах к новому кризису. Партийные деятели направляли руководству срочные сообщения о том, что люди умирают от голода в пострадавших регионах Украины, Северного Кавказа и Поволжья
[750]. Одновременно нехватка зерна и сокращение рационов в городах привели к широчайшим волнениям, в том числе к забастовкам рабочих. Поскольку партийные лидеры правили страной от лица рабочего класса, их особенно обеспокоили именно протесты со стороны рабочих. Советским руководством были выпущены особые доклады о волнениях — в частности, о волне забастовок среди текстильных рабочих Ивановской области
[751].
Хотя экономические кризисы и политическое недовольство сами по себе являлись причиной для того, чтобы следить за населением, у партийных лидеров имелись и более общие основания продолжать отслеживать его образ мыслей. Они стремились превратить слаборазвитую сельскую страну с полуграмотным крестьянским населением в современное, индустриализированное социалистическое государство с многочисленным, политически сознательным пролетариатом. Ликвидация капитализма и частного земледелия и их замена государственной экономикой и коллективизированным сельским хозяйством сами по себе означали распространение государственного контроля на все аспекты экономической жизни. Попытка партийных деятелей мобилизовать людские ресурсы для индустриализации требовала еще лучшего представления о населении страны. Возможно, особенно важную роль играла цель, которую поставило перед собой партийное руководство: привить людям новый вид сознательности, фундаментально изменив их образ мыслей и действий. Для достижения этой цели требовалось досконально изучить образ мыслей населения, а также усилить работу над политическим просвещением. Как констатировал один партийный чиновник, советских граждан нужно было приучить нести на своих плечах «все трудности работы по организации социализма»
[752].
Официальные доклады, выходившие в 1930-е годы, отмечали живучесть мелкобуржуазного поведения и призывали удвоить усилия по прививанию рабочим надлежащей политической сознательности. К примеру, чиновники возмущались тем, что значительные группы населения продолжают верить в Бога и участвовать в богослужениях, поэтому немало усилий тратилось на пропаганду атеизма
[753]. Кроме того, в партийных и правительственных докладах содержались сетования на широко распространенное пьянство и на то, что рабочие предпочитают выпивку и игру в карты официально предписанным видам досуга
[754]. Поскольку главным приоритетом была индустриализация, особое внимание в партийных докладах уделялось повышению производительности труда рабочих, причем отмечалось, что лучшим средством для достижения этой цели будет насаждение политической сознательности. Один доклад призывал «воспитать массу политически неразвитой молодежи, которая пришла из деревни» на фабрику. Другой провозглашал величайшей задачей партии «перевоспитание вновь пришедших на заводы в духе, способствующем выполнению исторических задач пролетариата»
[755]. Хотя в докладах партии и тайной полиции ответственными за негативные настроения среди народа часто назначались антисоветские агитаторы, нередко указывался и недостаточно высокий уровень образования и пропагандистских мер
[756]. Таким образом, благодаря слежке появлялся стимул для дополнительной работы по политическому просвещению, а также выяснялось, среди каких социальных групп такую работу нужно проводить в первую очередь.
Другим измерением советской системы слежки, способствующим ее широкому распространению, стало государственное поощрение доносов
[757]. Хотя надзор по большей части осуществляли тайная полиция и партия, советские чиновники способствовали развитию практики народной слежки, позволявшей рабочим и крестьянам доносить на своих начальников и друг на друга
[758]. С самой революции партийные деятели стремились вовлечь массы в дело поддержания порядка в новом социалистическом обществе. Вскоре после захвата власти Ленин призвал к «сотрудничеству массы рабочих и крестьян в учете и контроле за богатыми, за жуликами, за тунеядцами, за хулиганами». Он объяснил, что «земля, банки, фабрики, заводы перешли в собственность всего народа», и призвал к «всенародному контролю» за «врагами социализма»
[759]. Кроме того, партийные лидеры считали, что участие народа позволит разрушить барьеры между государством и массами и станет заслоном на пути бюрократизма
[760]. Такие учреждения, как Рабоче-крестьянская инспекция (Рабкрин) и «Легкая кавалерия» комсомола, дали возможность высказаться служащим, желавшим обвинить свое начальство в коррупции или некомпетентности
[761]. Советские газеты, пользовавшиеся услугами рабкоров (рабочих корреспондентов) и селькоров (сельских корреспондентов), часто публиковали рассказы о плохом управлении фабриками и колхозами
[762]. Изучение этой практики, появившейся в 1920-е годы и широко распространившейся в 1930-е, позволяет лучше понять, под какой угрозой разоблачений со стороны народа находились элиты
[763].
