С практической точки зрения партийные деятели использовали стахановские рекорды для повышения производственных норм и прославляли материальное благополучие стахановцев, чтобы добиться от рабочих повышения выработки
[852]. Но те, кто считает стахановское движение лишь циничной попыткой повысить производительность труда, упускают более широкий его смысл
[853]. Провозглашенное в 1934 году достижение социализма подразумевало, что впервые в истории рабочие смогут в полной мере наслаждаться плодами своего труда. Выступая на XVII съезде ВКП(б), Сталин заявил: «Социализм означает не нищету и лишения, а уничтожение нищеты и лишений, организацию зажиточной и культурной жизни для всех членов общества». Как он добавил, «марксистский социализм означает не сокращение личных потребностей… а всестороннее и полное удовлетворение всех потребностей культурно-развитых людей»
[854].
Хотя социализм наступил, партийные лидеры не ожидали, что преобразование людей совершится само собой. Сам Сталин в речи 1935 года признал: на то, чтобы переделать человеческую психологию, уйдет немало времени
[855]. Советская власть, веря в могущество экономических факторов и в их способность изменить образ мыслей и действий отдельных людей, вместе с тем полагалась на средства культуры и образования, которые должны были помочь созданию нового человека. Искусство и литература сталинской эпохи транслировали коллективистские ценности, а литературные герои воплощали качества нового человека — самопожертвование и бескорыстную службу на благо коллектива
[856]. Кроме того, советская власть разработала новые основы для самоидентификации, желая, чтобы рабочий или крестьянин ассоциировал себя с большим коллективом, связанным с построением социализма. Проект заводской истории, к примеру, подразумевал, что рабочие будут описывать, чем они занимались на заводе в прошлом и чем занимаются в настоящее время. Этот ритуал подталкивал их к самоидентификации с рабочим коллективом и к самоутверждению через участие в советской индустриализации
[857].
Йохен Хелльбек убедительно доказывал, что советская власть стремилась сделать из людей субъектов революции
[858]. Советские учреждения и пропаганда стремились не подавить у людей чувство собственного «я», не уничтожить его, а воспитать сознательных граждан, которые будут добровольно участвовать в строительстве социализма и идентифицировать себя с ним. Таким образом, государственная власть была продуктивной: она могла предложить людям логически последовательное самоощущение и чувство цели. Процесс создания нового человека требовал интенсивной саморефлексии и работы над собственным преобразованием. Советские публикации убеждали людей проверять свои знания, повышать уровень культуры и «работать над собой»
[859]. Чтобы граждане размышляли о своей жизни и понимали собственную роль в строительстве социализма, советская власть подталкивала их к написанию и озвучиванию автобиографий, а порой и требовала этого. Необходимость подобных автобиографических размышлений была важной субъективизирующей практикой, нацеленной на формирование у людей чувства собственного «я». В первую очередь члены партии, но также и многие другие граждане были обязаны рассказывать историю своей жизни, которая вписывалась в более широкое революционное повествование о построении социализма
[860]. Кроме того, автобиографические размышления подталкивали людей к самосовершенствованию, заставляя их признать свои эгоистичные привычки и переключить внимание на героическое и коллективное дело социалистического строительства
[861].
Конечно, подобная постановка вопроса позволяла повысить уровень поддержки партии в обществе. Но партийные деятели считали, что понимание своей жизни в этом ключе необходимо и для личного роста человека. А они хотели повысить уровень образования и культуры всех советских граждан. Советская система была до крайности репрессивной, она отправляла в тюрьму и даже на смерть тех, кто ей не соответствовал, но ее власть имела и положительные последствия. Тем гражданам, которые делали выбор в пользу официальных ценностей, СССР давал возможность самореализации, позволяя избежать конкуренции и отчуждения, свойственных капиталистической системе, и принять участие в выполнении всемирно-исторической задачи построения социализма, а также развить лучшие качества в себе самих
[862]. Хотя идеал нового человека редко находил практическое воплощение, он представлял собой политическую альтернативу либеральному индивидуализму.
Итак, концепцию нового человека можно проследить до Французской революции, когда принцип верховенства народа потребовал создания добродетельных граждан, которые, перестав быть подданными, начнут управлять государством и защищать его по собственной инициативе. Развитие социальных наук вызвало к жизни новые формы власти, в том числе власть ученых-социологов, стремившихся изменить поведение человека. К концу XIX — началу XX века многие социальные мыслители и политические деятели стремились создать новый тип человечества, который соответствовал бы современной индустриальной цивилизации. Многие из них соглашались, что индивиды должны слиться в коллектив — как в целях достижения успеха, так и для того, чтобы принести пользу обществу в целом. Одним словом, усилия советской власти по созданию нового человека вписывались в рамки более широкого современного этоса, который требовал не только рационального общественного порядка, но и наличия индивидов, настроенных на слияние с коллективом, которые были бы способны полноценно функционировать в эпоху массовой промышленности.
