Этническая классификация имперской России показывает, сколь глубоко статистика влияла на образ мыслей царских чиновников и русских интеллектуалов. Несколько министерств, в том числе Министерство внутренних дел и Министерство финансов, а также земства составляли статистику населения, при этом каждое учреждение исходило из собственной повестки дня и использовало свои категории для классификации
[912]. Русская армия с середины XIX века тоже сводила население империи в единую таблицу — на основе новой дисциплины: военной статистики. Ставший впоследствии военным министром Дмитрий Алексеевич Милютин после поездки по Европе в 1845 году, в ходе которой он особенно внимательно изучил прусскую армию, начал вести в Академии Генерального штаба такую дисциплину, как военная статистика. Публикации Милютина и других офицеров Генштаба на тему военной статистики делили население по этническому принципу и содержали не только цифровые данные, но и подробное этнографическое описание различных народов империи. Хотя теоретически это предприятие было объективным, на деле классификация и описание разнообразных этнических групп неизбежно влекли за собой нормативные суждения и выстраивание иерархий. Военно-статистические исследования содержали качественную оценку каждого из «элементов» населения, приводящую к заключению, что этнически русское ядро империи является политически благонадежным, а этнические меньшинства — нежеланными. Отмечая патриотизм и лояльность русских, подобные исследования характеризовали евреев как людей непатриотичных и эгоистичных, а поляков и мусульман — как ненадежных чужаков
[913].
Указанные выводы стали непосредственной причиной того, что царское правительство, как я расскажу ниже, провело массовую депортацию немцев, евреев и мусульман из западного пограничья и с Кавказа в годы Первой мировой войны. Впрочем, еще до этих депортаций русская армия занималась переселением жителей на Кавказе и в Средней Азии (в случае Кавказа это происходило с самого начала XIX века)
[914]. После Крымской войны перемещение населения на Кавказе стало значительно более масштабным: царские администраторы данного региона, в том числе Дмитрий Милютин, желали обеспечить контроль над Черноморским побережьем. В 1858 году царь Александр II одобрил депортацию враждебных горских племен, и в ходе последующих кампаний на Западном Кавказе русская армия стремилась «очистить» его территорию от нежеланных групп населения при помощи отсекающего насилия — сжигая аулы и высылая или убивая людей.
Государственное насилие на Кавказе, вероятно, не было неизбежным следствием статистических изысканий и этнической классификации. Главным поставщиком этнографических и статистических данных по туземным народам был Кавказский отдел Императорского Русского географического общества, и царские чиновники считали, что эти данные позволят им более эффективно использовать различные этнические группы, предоставив каждой их них определенное место в экономическом порядке. В рамках кампании умиротворения горной части Западного Кавказа, прилегающей к морю, некоторые администраторы предложили переселить «горных черкесов» на равнины, где они смогли бы заниматься сельскохозяйственным трудом и интегрироваться в общество Российской империи. Впрочем, подавляющее большинство местных жителей выступили против этого переселения, и в 1864 году около 370 тысяч человек предпочли эмигрировать в Османскую империю, чтобы не оставаться под властью России
[915].
В целом в период с 1858 по 1864 год с Кавказа было выселено около 450 тысяч человек, в числе которых были не только черкесы, но и ногайцы и другие народы. Те жители прибрежных гор, которые отказывались от переселения или эмиграции, были насильственно согнаны со своей земли русскими военными экспедициями, уничтожавшими аулы и преследовавшими беженцев в горных ущельях. Великий князь Михаил Николаевич, наместник на Кавказе, заявил, что береговая линия Черного моря полностью очищена, а горцы переселены в Турцию. Офицеры Главного штаба Кавказской армии доложили, что ни один горец не остался на своем прежнем месте и принимаются меры по очищению региона и подготовке его для новых российских поселенцев
[916]. Подобным же образом осуществлялось и завоевание империей Средней Азии. Военные теоретики 1870-х годов подчеркивали необходимость заместить местных жителей «русским элементом», чтобы преобразовать облик всей страны
[917].
Европейские и колониальные управленцы XIX века, стремясь осуществлять свою власть и противостоять предполагаемым политическим угрозам, все в большей степени опирались на статистику. Сама по себе статистика не была причиной государственного насилия, но создавала картину населения, которой могли пользоваться чиновники в своем желании выявить и отсечь группы людей, несущие, по мнению этих чиновников, угрозу для всего общества в целом. Хотя отсекающее насилие возникло раньше колониализма, европейское завоевание и управление неевропейскими народами подразумевали социальную и этническую классификацию и новые технологии насилия, в том числе концлагеря. В результате колониализма и колониальных войн подобное насилие стало частью жизненного опыта многих военных офицеров и колониальных администраторов, значительная часть которых сыграла ведущую роль в Первой мировой войне. В ходе этой войны отсекающее насилие развернулось в полном масштабе уже на территории самой Европы.
Интернирование, депортации и геноцид в годы Первой мировой войны
Первая мировая война означала не только невиданный масштаб военных действий, но и слияние гражданской и военной сфер. Граница между солдатами и мирными жителями оказалась размыта. Это было очевидно в оккупационной политике — в частности, немцы использовали принудительный труд мирных жителей, — но также проявилось и в политике различных правительств по отношению к собственным мирным жителям. Многие воюющие государства создали лагеря, в которые интернировали «враждебных иностранцев» — тех людей родом из стран противоположного лагеря, что не прошли натурализацию. Некоторые страны высылали и интернировали даже собственных подданных — Австро-Венгрия, Россия и Османская империя. Впрочем, последняя дошла даже до геноцида своих армянских подданных. Таким образом, Первая мировая война привела к такому масштабу и таким формам государственного насилия в отношении мирных жителей, которые ранее были характерны только для колониальной политики.
