И ничего не случилось.
Сумрак оказался сумраком, а скрежет — покосившимися петлями. Просто сумрак, просто скрежет. Просто старый дом на вершине холма, затянутого рассветной дымкой. В заброшенных поместьях даже днем чудится, что кто-то дышит в спину, а уж утром, после ночного происшествия и рассказа Джейн…
Сжимая подвеску, я решительно пересекла коридор и вошла в свою комнату — но все же отдала дань малодушию, рывками раздвинув портьеры. Залитая жгучим белым спальня на мгновение показалась чужой, такого беспорядка я не устраивала даже в детстве. Господи, что должно было присниться, чтобы сбить подушки и простынь в изножье, а одеяло и вовсе сбросить на пол? Вывернуть с полок одежду, рассыпать шпильки?.. Или это сделала не я? — мелькнуло видение распахнутого шкафа и вынимаемых платьев.
Прошлой ночи я почти не помнила, прочно отпечаталась лишь женщина с черными когтями la fumeuse d'opium и лишающий рассудка страх — его тень накрыла меня в коридоре. А стоило шагнуть к постели, к страху добавилась тошнота. На висках, на затылке выступили капли пота, желудок свело. Я вдруг поняла, что прежде милая комната мне больше не нравится, я не хочу здесь находиться и, тем более, спать. Не здесь, не в месте, оскверненном чужими.
Нужно вернуть свои вещи в спальню Алекса. Но сначала — вместе с Джейн дождаться мистера Мартина.
Триединый, пожалуйста, пусть Томас Ллойд доживет до заката! Тогда Алекс успеет ему помочь… Смилуйся, Господи, Ты знаешь, что я прошу не для себя, а для Джейн. Я слишком хорошо знаю, что такое терять близких…
Я искала нижнюю юбку в шкафу, когда пронзительный крик миссис Ллойд расколол тишину и взлетел над холмами:
— Не-ет! — смолк, захлебнувшись, и снова забился в висках: — Тини! Мисс Тини!
Господи…
Мягкая ткань с шорохом упала на пол. Не помня себя, я выскочила из спальни, скатилась по лестнице, ударившись ладонями, распахнула входную дверь:
— Джейн! — но внизу, у реки, никого не было — ни на мосту, ни на лугу, ни даже под дубом, растущим уже за границей. Ночной туман упал тяжелой росой, и скошенная трава перед домом слепила глаза расплавленным серебром.
— Джейн! Где вы?
— Тини, помогите! Нога…
Голос шел из-за конюшен, вплотную прижавшихся к чугунной ограде. Я протиснулась сквозь прутья решетки, закрыв лицо локтем, продралась меж бузиной и сиренью: «Джейн, я сейчас!», обогнула валун — и ошеломленно застыла, увидев Уилбера. Перевязанный бинтами маг выглядел так, словно час назад побывал под колесами экипажа.
— Мы не закончили вчера, — сказал он и, схватив за локоть, втолкнул меня в собравшийся за его спиной сгусток тумана.
Пустоши дышали сентябрем, но на изумрудно-зеленой поляне, окаймленной ивами, застыло вечное лето. Теплые рассветные лучи текли по травам, золотили туман, ярко подсвечивали алые вкрапления маков вокруг — и точно такие же пятна проступили на повязках Уилбера, когда я, захлебываясь криком, забилась в его руках:
— Отпустите! Отпустите меня!.. Госпожа Риа…!
— Тихо! — прошипел маг, заткнув мне рот горячей ладонью. Стиснул талию, подтащил к старой иве, прижал к сухому ребристому стволу так, что стало больно плечам. — Не ори, я ничего тебе не сделаю. Поговорить хочу.
В неверной тени, образованной шумящей кроной, Уилбер как никогда походил на дитя Старой Крови. Но больше всего — на чудовище. Худой, высокий, изломанный, бледный, он наклонился так низко, что закрыл собой утро, остались лишь горящие янтарным зрачки и острый коготь у самого глаза.
— Не кричи. Не беги. Не нужно привлекать к себе внимание на территории фейри. Ты поняла меня? — Маг ослабил хватку, и я замычала, чувствуя, как подкашиваются ноги. Что угодно, только пусть выпустит!..
Уилбер помедлил, вглядываясь мне в лицо, убрал руку с губ. Отодвинулся, позволяя вдохнуть. Глотая слезы, я плотнее запахнулась в куртку Александра, незаметно коснулась топаза — «Пока он с тобой, ничего не случится», — но, несмотря на подвеску, спина и затылок заледенели, будто бы рядом был не живой человек, а вся темнота коридора.
— Ты всерьез собралась замуж за Райдера?
Я кивнула, и от этого короткого жеста Уилбера перекосило сильнее, чем от потревоженных ран.
— А ты знаешь, что он разорен? — выплюнул маг. — Что к концу года попадет в долговое рабство к Королеве? Даже если он сможет протащить ваш брак, помелькать при дворе у тебя не выйдет — ни сейчас, ни через двадцать лет!
— В рабство? Алекса?!.. Как…?! — побледнела я. В глазах Уилбера мелькнуло злорадное удовлетворение.
— Две недели назад он выжег Уайтчепел от Санта-Катарины до Коммершиал-роуд, — сказал маг, скрестив руки на груди. — Его должны были повесить, но благодаря лорду Берли Райдер отделался штрафом. Вот только денег у него нет, с попустительства Королевы его кузен Марлоу…
Уилбер все говорил, говорил, очерняя Александра и вываливая грязное белье Тюдоров и Райдеров, а у меня в ушах, не смолкая, шумело одно-единственное слово — «повесить». Господи, Алекса могли казнить, а я узнала бы об этом только от судебных исполнителей, потребовавших освободить дом!.. Через неделю? Через месяц? Год?.. Или в тот же день, от Уилбера?.. Это в голове не укладывалось. Это было настолько дико, страшно и невозможно, что меня затрясло. Я ведь никто, любовница. Мне бы ничего не сказали. Меня бы просто не пропустили к нему!
Триединый, быстрее бы вечер! Я хочу стать женой Александра — не герцогиней, не королевой, женой! Любить его, почитать, делить с ним радость и горе — и не важно, будет он в ошейнике слуги, рубище или в опале!
— Вирджиния, ты совсем не слушаешь, что я тебе говорю?
— Я не понимаю, зачем вы мне все это рассказываете, — выдавила я сквозь ком в горле. Я знаю, какой Александр, знаю, что он может быть жесток и нетерпим, но жесток?.. Я никогда не поверю, что Алекс способен изуродовать женщину! Убить двоюродного брата! Поджечь город! — Зачем, сэр?!
Чтобы отомстить за бинты и разбитое лицо? Я помню, я жаловалась, что Уилбер не дает мне прохода…
— Чтобы ты перестала витать в облаках! — рявкнул маг. — Райдер не тот, за кого себя выдает! «Мужественность и сила Альбиона»? Черта с два, лживость и расчетливость! Неужели ты не понимаешь, что он тебя использует?!..
