Щеки полыхнули так, будто Уилбер отвесил мне оплеуху. Закусив губу, я стянула ворот куртки у горла, дернула ткань вниз, но ноги все равно были голыми, а в прорехах меж застегнутыми пуговицами мелькали грудь и живот.
— Вы сказали все, что хотели, мистер Уилбер? — прошептала я, обняв себя за плечи и отвернувшись к усыпанному маками лугу. Легкий ветер гладил их, раскачивал, сплетая стебли с травой, и сквозь слезы казалось, что над зеленым ковром танцуют алые бабочки. — Теперь вы вернете меня…
— Нет, — неожиданно спокойно сказал Уилбер. — Не все. Посмотри на меня. — Пальцы мага поймали подбородок, заставили поднять взгляд. Я дернулась, но вырваться не получилось. Он сам убрал руку, царапнув скулу и вытащив из моих волос ивовый лист. — Я хочу, чтобы ты сняла маяк и перешла со мной в Ауд — прямо сейчас. Там я смогу укрыть тебя от Королевы, там у тебя будет дом, сад, галерея и положение, которого ты достойна. Если брак принципиален — я женюсь. Детей я не люблю, но привыкну, мне в любом случае нужен сын, и лучше, если он будет от тебя, а не одаренной человечки. …Ты согласна, Тини? — спросил он, подобрав каплю крови из рассеченной брови.
Стиснув подвеску, я широко раскрытыми глазами смотрела на мага. Он… он меня замуж зовет?.. Хочет, чтобы я родила ему наследника — Гончий, угрожавший мне общей камерой Ньюгейта? Это розыгрыш, да?..
…а как же Алекс? Что скажет он, узнав о намерениях друга?
…вряд ли они все еще друзья.
Черная кровь запеклась на виске, на губах, на усах под перебитым носом, левый глаз Уилбера опух и заплыл. Плечи и грудь мага стянуло полотно — так делают, если сломаны ребра, тонкая повязка на горле почти не скрывает жженных струпьев. Как же ему, наверное, больно — удерживать меня, стоять, говорить… — Но едва Уилбер шагнул ближе, проблески сочувствия смыло приступом тошноты.
— Ты пойдешь со мной?
— Нет!..
— …Почему? — помолчав, спросил маг.
— Я так не могу, — пролепетала я, стараясь не смотреть ему в глаза. — Я вас не люблю…
— Мне тридцать шесть, Вирджиния, какая любовь? О чем ты? — поморщился мужчина. — Я хочу тебя и, чтоб иметь в своей постели, готов сделать тебя миссис Уилбер. Что тебя не устраивает?
Я лучше умру.
— Мистер Уилбер, пожалуйста, верните меня домой, — тихо попросила я. — У миссис Ллойд сын ранен, я не хочу, чтобы она волновалась еще из-за меня. — Надеюсь, магу достало чести не причинять ей вреда. — Я дала слово Александру и собираюсь сдержать его. Мне жаль…
— Жаль? — Взгляд Уилбера сверкнул такой злостью, что я отшатнулась. — Себя пожалей, Райдер — ревнивый ублюдок, он никогда не забудет, что ты со мной переспала!
— Я?! С вами?!
— Ты, — подтвердил маг. — Со мной, этой ночью. Забыла? — противно улыбнулся Уилбер. — Напомнить?
Он с ума сошел, этого не было! Я бы никогда…! — замотала я головой.
— Нет!
Уилбер выругался, схватив меня за куртку, рывком подтащил ближе:
— Черт тебя побери, как ты не понимаешь: он тебя выпьет и выбросит! Ему твой дар нужен!
— У меня нет дара! — истерично крикнула я. — Отпустите! — Гнусные выдумки, грубые руки, запах спиртного и крови — в лицо — лишили последних крох самообладания. Что, если Уилбер солжет Александру? А если попытается изнасиловать — здесь, сейчас?! Или силой увести в Ауд?! Он же не в себе, все, что он говорил об Алексе — жестокость, циничность, желание сломать и подмять, — все это на самом деле о нем! — Отпустите меня! — зарыдала я, уворачиваясь от губ мага. — Отпустите!
Крик слился с треском, похожим на раскаты грозы. Яркая вспышка, жар — Уилбера вдруг оторвало от меня и швырнуло о землю; по перевязанному боку мага поплыло огромное бордовое пятно.
— Господи… — всхлипнула я, зажимая дрожащими пальцами рот. — О Господи!.. Господи, Боже мой… — Он умер?!
Нет.
Маг закашлял, и я вжалась в ствол ивы, не зная, то ли бежать — снова в туман?! — то ли молить Уилбера о возвращении. Подвеска защитила от домогательств, но спасет ли от стрел?!
— Мистер Уилбер… — жалко прошептала я. — Пожалуйста, сэр…
Уилбер сел, сплюнув кровь, оттолкнул обломок базальта, о который лишь чудом не размозжил себе голову. Тяжело схватившись за низкие ветви, поднялся. Лицо у мага было черным.
— Значит, нет дара, — в оглушительной тишине, даже ветер стих, сказал он. — Вирджиния, а ты знаешь, кто такие Источники?
Гомон, стоящий в полицейском участке Лландовери, где пропали еще две одаренных, почти заглушал Эбберлайна. Крики во дворе, крики в приемной, вопли из камер и звон решеток заставляли инспектора морщиться и повышать голос, а набившихся в кабинет констеблей, оставив стулья, тесниться вблизи. Сидел только Алекс — вытянув ноги и опираясь затылком о стену. Мысли мага были далеко.
…с Уилбером.
Предательство Шона не укладывалось в голове. Шесть лет, проведенные бок о бок в Хиндостане, слили их в единое существо — зеркально думающее, рассуждающее, действующее — и теперь Алекс чувствовал себя так, словно лишился руки. Правой.
Он хорошо помнил эту руку — тонкую, очень белую в зеленых сумерках джангалы: Шон перехватил летящий ему в лицо файербол:
— Спокойно. Помнишь меня? — Аккуратно, без резких движений расстегнул воротник, показал метку. — До реки четыре дня пути, оттуда неделя вниз по воде до Патны. Идем, Райдер. …Какие дети? Где? …Идиот, ты прикормил ачери!
Призраки гнали их до подножия. Маг и makada бежали, спотыкались, падали, хватаясь за ветки и корни, скатывались по склонам безымянной горы, не позволяя визжащим теням отрезать дорогу. Плетения ачери не брали: призраки рассыпались клубами черного дыма, чтобы через десяток футов подняться и снова броситься на упоительно пахнущую кровью добычу.
К счастью, достаточно резвую — мужчины вломились в заросли сандала, опередив ачери на добрую дюжину ярдов.
— Я… должен… что? — задыхаясь от бега, вытолкнул Алекс.
— А что у тебя есть? — сплюнул Шон, покосившись на оборванного мага.
Ничего.
— Обойдусь без благодарности.
…без связей и денег Роберта Райдера, без протекции Берли и дара Александра. Шон никогда ничего не просил, и его «ничего» стало очень многим после желающих нажиться на близости к Короне. Прямой, упрямый, болезненно честный Уилбер был глотком свежего воздуха в аристократическом болоте, способным это самое болото вспенить так…
От кривой усмешки по скулам мага пошли трещины.
…как же вышло, что честность превратилась в подлость, а прямодушие в скотский расчет: вижу цель, не вижу препятствий? Из-за любви? — помешательства, которое Уилбер называл любовью? Или он родился мразью — продажной, агрессивной, завистливой, насквозь фальшивой? Такой же, как его сестра? Шелл поначалу была милой… с ним. Не с теми, кого сочла для себя бесполезным. И Шон…
