Дадли дернул головой, что, должно быть, означало кивок.
— Превосходно. За это твоя Королева отдаст мне пустоши от Ллавелина до Ир-Уитва.
— Нам нужны две мили от горо…
— Полмили от края предместий, — мягко поправил Финварра. — И никаких дорог на моих землях. …Ты все поняла, Риан? — повернулся к ней Король. — Можешь считать себя свободной от клятвы. Я запрещаю тебе помогать…
…но не мешать.
Сухой горячий воздух штольни жег лицо. Чем глубже Риан спускалась под гору, тем жарче ей становилось: щеки эллиллон раскраснелись, спина и затылок взмокли от пота. Тяжелая одежда стесняла движения — Риан сбросила плащ, устало оперлась о гранит, слушая вибрацию Ир-Уитва и звонкий лязг металла внизу: кланг… кланг… кланг…
Кланг!
Тишина.
КЛАНГ!
Гору ощутимо тряхнуло. Ахнув, Риан налетела грудью на стену и всхлипнула, закрывая голову руками, когда сверху посыпались мелкие камни. Оглушенная, ослепленная, эллиллон сжалась в комок, пережидая обвал и беззвучно молясь. Острые обломки колотили ее по спине, по плечам, а высоко наверху, ломая облик хребтов, загрохотала лавина.
Великая Дану, что он творит?!..
— Прекрати! — не выдержав, закричала Риан. — Хватит! Ddraig, они найдут тебя!..
Александр затих. Подземные удары прекратились: за яростной вспышкой всегда наступало бессилие. Помедлив, Риан осторожно встала, вслушалась в ослабленные расстоянием завывания ветра и шорохи стекающих с платья камней. Кровь в висках стучала так, что было больно глазам.
Эллиллон подхватила юбки и торопливо пошла, потом побежала, протискиваясь в узком лазе и уже не заботясь, что тесные стены цепляют одежду. Все быстрее и быстрее, почти скользя по круто уходящей вниз штольне, пока та не выплюнула ее в пещеру.
— Матушка Дану…
В задымленном подземелье, словно снег, кружился пепел. Факелы обуглились, и красноватого свечения раскаленных стен едва хватало, чтобы найти Александра: окровавленный маг лежал лицом вниз, как на пустоши после выстрела, но, даже теряя сознание, натягивал цепи.
Сумасшедший мальчишка…
Смотреть, как он рвется из оков, было невыносимо. Но отпустить его к Ffynnon? Позволить Королеве уничтожить последнего Дракона? Ослабевшего, израненного, почти сгоревшего в попытке удержать Источник и жизнь своей женщины?..
Риан опустилась перед магом на колени, надела перчатки, повела рукой по уходящим в темноту цепям, ощупывая железные кольца. На спине Александра они оплавились, растеклись, но пока держали, запирая дар — и оставляя глубокие паленые язвы: стоило неловко тронуть звенья, как те поползли, распуская плечи Алекса на лоскуты.
— Решила… добить? — прохрипел маг.
— Прости, — прошептала Риан, с болью глядя на испещренную рубцами спину. Три дня назад их было меньше. — Я не хотела… — Эллиллон коснулась длинных спутанных волос, осматривая след от выстрела, погладила мага по голове. — Пожалуйста, остановись. Тебе нельзя на поверхность, — сказала она, в который раз пытаясь достучаться до рассудка. — Ты болен, слаб. Источник еще не улегся. Вырвавшись сейчас, чего ты добьешься? Развлечешь Гончих охотой? Порадуешь Королеву своей смертью? — Алекс дернулся, пытаясь ответить, и Риан прижала ладонь к его губам: — Нет, молчи!.. За год с твоей Ffynnon ничего не случится, на супружеском ложе женщины не умирают. Ты вернешь ее — когда поисковики ослабеют, а Королева найдет себе новых врагов. И тогда ты ударишь! — Глаза эллиллон засверкали: — Ты наберешь сторонников и вернешь Этансель, свой дом, титул, земли — все, что у тебя украли!.. Подумай, Александр, — зашептала Риан, наклонившись так низко, что губы почти коснулись его уха, — ты сам можешь стать Королем, как Финварра! Просто подумай…
19
Белое платье невесты походило на саван.
Его доставили утром — ворох ткани, пахнущей лавандой и пылью. Я утонула в старинных кружевах, в длинных юбках, потерялась в стуке жемчуга и лентах шнуровки; Мэри-Агнесс, придержав, нашла для меня горловину, а после долго скалывала шелк, подбирая его булавками и плетениями.
Затем занялась волосами: тщательно расчесала потускневшие локоны, свила в жгуты тонкие пряди с висков и закрепила их на затылке. На темя лег венок сухих роз; сбегающая с него фата доставала до самого пола.
— Ты очень красивая, Тин, — улыбнулась Мэри, расправляя последние складки. — Как с картины.
Возможно.
Плотный лиф облегал талию и грудь, пышные юбки образовывали колокол. Выреза не было — жесткий кружевной воротник раскрылся вокруг горла, словно лепестки цветка. Многослойные буфы, центральную вставку и шелк вдоль подола покрывали жемчужины, спина и верх юбок блестели от серебряного шитья: бабочки и кленовые листья, нарциссы и лилии. В юности Королевы платье было роскошным, но триста лет спустя я выглядела в нем словно поднятый навязанной волей мертвец. Сухие цветы на голове лишь усиливали сходство, а закрыв глаза…
— Тин! Тини! — встряхнула меня Мэри-Агнесс, и я вздрогнула.
— Да?..
Гончая стояла очень близко; на ее лице — впервые за время, что я провела в Виндзоре, — читалось сочувствие.
— Не бойся, — сказала Мэри, крепко сжав мои ладони в своих, — ты не останешься одна. Если Уилбер обидит тебя, я позабочусь, чтобы он снова оказался на дыбе. …У тебя все будет хорошо, Этансель, — улыбнулась Мэри-Агнесс. Наклонилась, поцеловав меня в щеку, и на долю секунды превратилась в прежнюю Мэри — ту самую девочку, с которой мы играли в саду, пили чай под столом и пускали кораблики в весенних ручьях. Потом она отстранилась, и иллюзия детства пропала. А с ней — отражения в зеркале: темное стекло словно провалилось в себя, явив убегающий вдаль коридор, и пальцы Гончей цепко обхватили запястье: — Идем, нам пора.
Я покорно подняла тяжелые юбки, следом за Мэри ступила в золоченую раму. Переход был коротким; я заметила только пропавшие стены и сумрачно-хрустальную дымку вокруг, прежде чем оказалась в сырой холодной комнате с решеткой в альковах. У давно потухшего камина стояла засыпанная пылью скамья, из темного угла пахло прелью.
Сжимая руку, будто боясь, что я заупрямлюсь, Мэри провела меня к выходу, распахнула дверь и подтолкнула к ступеням. Оказывается, мы были под крышей: с балок свисали гроздья летучих мышей, а старая лестница, подставляя щербатую кладку, уходила вниз на несколько десятков футов. Перила, такие же древние, как все в этом месте, недовольно заскрипели от легкого прикосновения.
— Тини, быстрее.
— Хорошо.
Не верилось, не укладывалось в голове, что я спешу на собственную свадьбу — происходящее казалось спектаклем, где мне поручили одну из главных ролей: все так быстро, так скомканно, резко — только что я говорила с Уилбером, и вдруг пробуждение, скудный завтрак, это платье, и обещания Мэри…
