- Обходи ее! Обходи!..
а когда ветер сдул его, я увидела, что Алекс приподнялся, хищно выцеливая старика. Ладонь мага стремительно наливалась жаром.
Он с ума сошел! — ахнула я, ломая пальцы. Он же убьет себя!
Нет-нет-нет, Господи, нет!..
Сгусток файерболла окрасил руку Александра в багровый. Вены вздулись как полные пламени стеклянные трубки, плечо разошлось, будто от пореза ножом, и в ране-разломе заплясали языки огня. Алекс походил на сжатую пружину, готовую вот-вот распрямиться, но вместо того, чтобы бросить плетение, он вдруг схлопнул его и покатился на землю –
воздух над Тауэром застыл от острого холода, -
и место, где маг лежал секунду назад, изрешетили ледяные осколки.
Много месяцев спустя я узнала, что зарницы заклятий было видно даже в Девоншире, а холодная волна дошла до Чатема. Колючий иней засыпал дороги и крыши, укутал в морозное марево колокольни, расцвел на стрельчатых окнах, превращая улицы в галереи, а паруса остановившихся на рейде кораблей в блестящую парчу. Это было прекрасно и одновременно тревожно — видеть, как город превращается в серебряный призрак, и с каждым вдохом смятение нарастало: «Беги! Спасай свою никчемную жизнь! Беги, пока не…»
Чем ближе к Ландону, тем громче звучал этот голос — пугая до дрожи, до приступа паники, заставлявшей забыть обо всем и бежать, не разбирая дороги: «Прочь!..» Бежать, скользить, падать, подниматься и снова бежать — «Прочь, прочь отсюда!» — захлебываясь криком толпы и гудящей метелью.
Ментальный удар Королевы швырнул меня о стену каверны, лишил рассудка — я почувствовала себя диким зверем в ловушке, — и схлынул, а по каменным блокам заскреб снежный вихрь. Острые сколы, как было в часовне, выкосили всех, кто поддался императиву: кирасы защищали тела, но не открытые шеи, ноги, глаза… Я сползла на мерзлую землю, с ужасом глядя на белые холмики среди руин. Плотный наст на них намокал, оседал, покрываясь багровыми пятнами; в неподвижном воздухе тошнотворно пахло потухшими кострами и кровью.
Алекс…
— Ваше Величество! — в отдаленном голосе Мэри — она жива! — сквозила истерика. — Ваше Величество!.. Берли, Лестер, помогите!.. Маккейн! Фриман! Уилбер!..
Кусая губы, я боролась с желанием выбраться на поверхность, найти его, может, помочь, — и только просьба Александра удерживала меня на месте. Просьба — и редкие движения во дворе. Выжившие люди и маги вставали, опираясь на мечи, поправляли шлемы и медленно, угрюмо шли вперед, как охотничьи псы, затравившие бешеную лису. Она опасна, дала отпор, но их все еще больше, а великий уравнитель одинаково беспощаден что к простым смертным, что к раненым Королям.
Алекса тоже задело. Сбрасывая снег, маг встал сперва на колени, потом, опираясь ладонью о стену, на ноги. Встряхнул головой, разгоняя тяжелую муть. Осколки льда изрезали его спину, грудь, правый бок, превратили рубашку в лохмотья — я растерла слезы по щекам, глядя, как он, спрятавшись за уступом, спускает с плеч окровавленные полосы ткани и, распустив их, рывками стягивает рану от заклятия на руке. Я…
— Нет! — обожгло висок. — Не высовывайся!
Но…
— Я сказал «нет», Этансель! — рявкнул маг. Его губы снова кривились в неприятной усмешке.
И я поняла, почему. Из-за стены, спеша присоединиться к загонщикам, вышли двое: длинные мечи, исцарапанные кирасы, хмурые взгляды из-под низко надвинутых шлемов; при виде Алекса они замерли, будто встретили призрака.
— Ты…!
Райдер не дал им прийти в себя, пнув говорящего в пах. Тот вскрикнул и в грохоте доспехов повалился на спутника, опрокинув обоих на землю. Александр метнулся вперед, сорвал шлем-морион с придавленного солдата и вбил острый козырек в висок мужчины.
От хруста, с которым треснула кость, к горлу подкатила тошнота. Зажав рот ладонями, я хватала воздух через нос, широко раскрытыми глазами глядя, как маг отбирает меч у трупа и вгоняет острие в шею скулящего от боли ирландца. Жестокое убийство двух людей заняло у Александра столько времени, сколько потребовалось бы мне для реверанса, и…
…я всегда знала, что он Гончий. Что гвардия — не столько почести и эполеты, сколько кровь, грязь и смерти. Но знать — и видеть это, осознавать…
Позади, где были Мэри и леди Элизабет, снова зазвенело оружие.
Алекс отер меч о рукав мертвеца и, таясь за развалинами, прокрался к широкому проходу меж развороченных стен, там — кажется, очень давно — тянулся путь к алтарю. Мимо, стремясь добить Королеву, бежали солдаты. Бежали молча. Не было больше ни яростных криков, ни громких проклятий, лишь злобная решимость уничтожить. Алекса они не замечали — до тех пор, пока маг не выступил вперед, полоснув мечом по бедру молодого мужчины с тонким профилем аристократа. Брызнул алый фонтан, окатив Алекса с головой, и даже с тридцати ярдов стало ясно, что раненый истечет кровью до того, как найдет лекаря.
— Райде..!
Крик оборвался. Что-то большое, круглое взлетело в воздух, ударилось о щерящийся, как гнилой зуб, обломок колонны, и покатилось, оставляя широкий багровый след.
…голова, — подавила я визг, встретившись с гаснущим взглядом. Александр отрубил кому-то голову и, прыгнув через трепещущее тело, врубился в толпу — а они ничего не смогли — или просто не успели — ему противопоставить. «Видишь ли, Этансель, так вышло, что я неплохо фехтую. Дед настоял, хотя отец был против: зачем тратить время на мечи и шпаги, если Кольт давно изобрел револьвер?..»
Мятежники на миг раздались, оставив под ногами мага шестерых, и с воплем подались вперед. Я успела увидеть, как Алекс, парировав неуклюжий удар, вогнал клеймор в подмышку нападавшего, а потом все смешалось. Толпа, как часто было в Уайтчепеле, превратилась в многорукое, многоголосое существо, и там, в чреве гидры, защищенной доспехом, острой занозой засел Александр.
Я угадывала, где он, по крикам и блеску меча. Маг пятился, кружил — кольцо рапир вокруг него сжималось, — и точно так же стискивало горло. Я забывала дышать, отчаянно вцепившись в камни своего убежища, и всхлипывала, лишь когда клеймор оставлял прорехи. Как сейчас: Алекс извернулся, уходя от секиры, — мелькнула испещренная рубцами спина, взлетели длинные волосы — и полоснул солдата мечом вдоль края кирасы. Тот уронил топор, прижимая руки к животу, рухнул на землю, но его место сразу заступил другой. И тоже упал, пронзенный перехваченной Алексом пикой. Страшная смерть. Еще жизнь — он пополз, выбираясь из схватки, чтобы не быть затоптанным, — но все равно смерть.
Я поняла, что рыдаю. Кричу и рыдаю — лицо, шея, волосы намокли от слез. Руки тряслись, грудь жгло так, будто это меня пронзили рапирой, сдавили в толпе, оставили растерзанной на снегу. Я видела, как это бывает, что может случиться, если Алекс даст себя ранить — как разрывает беспомощных озверевшая чернь — и умирала от ужаса всякий раз, когда над магом заносили меч.
…и когда он убивал.
