Наверное, так будет правильно, — будто наяву увидела я одобрительную улыбку тети. — Уж точно правильнее, чем тайком от миссис Ллойд вместе с магом жарить ночью каштаны…
В носу защипало. Мечта, благодаря которой я выжила в Уайтчепеле, вдруг потеряла краски, и стало больно — будто я откромсала ножом что-то очень важное.
— Он хороший, добрый! — прошептала я, оправдываясь перед памятью мамы и тети.
Умный, заботливый! Обезображен, но это неважно! Александр очень сильный, я вижу, чувствую это в развороте его плеч, в спокойной уверенности и привычке командовать, но эта сила не подавляет, наоборот, благодаря ему, я могу позволить себе быть собой — мисс Этансель Хорн, а не Тинкой или Стриженой.
Мне нравится проводить с ним вечера, шутить и смеяться! Разыгрывать миссис Ллойд, совершать набеги на кухню, а потом прятаться за его спиной от размахивающей длинной ложкой валлийки! Александр веселый и безумно обаятельный, с ним легко и не страшно, я не хочу его отталкивать! Неужели поцелуи — это так дурно? Просто поцелуи, и все, Райдер не требует большего! Он вообще ничего не требует…
А дальше будет лето, Эденбург и Мэри…
— Доброе утро, Искра.
— Доброе утро, мистер Райдер. То есть… Александр…
9
Первое письмо Мэри-Агнесс я решилась написать через неделю после Двенадцатой Ночи. Вооружилась бумагой, остро заточенным пером и чернилами и спряталась в спальне. Придвинула кресло к трюмо, расправила чистый лист, непослушными пальцами вывела «Дорогая Мэри!»
… и остановилась, плохо представляя, как объяснить, куда пропала на четыре года.
Раньше мы писали друг другу каждый день. Иногда по странице, чаще по нескольку предложений, а когда конверт разбухал, относили его на почту и брали новый. Точнее, относила Бетси. Мэри, уверена, делала это сама — удержать ее в пансионе не могли ни охрана, ни директриса.
Получив письмо от подруги, я закрывалась в своей комнате и проживала с ней уроки магии и ненавистного чистописания, хихикала над проделками, на которые у меня никогда не хватило бы духу — чего стоила ящерица, телепортированная под лиф миссис Скалли, учительницы каллиграфии и риторики! — и жутко расстраивалась, что не могу точно так же мимоходом упомянуть о прогулке по зеркалам или ночной рыбалке на озере Лох-Несс.
Зато сейчас я могу написать многое, — закусила я кончик пера. — Правда, вряд ли Мэри мне ответит.
Врать отчаянно не хотелось. Но и рассказать ей все означает поставить крест на своей репутации и добром имени родителей.
В конце концов, мои недомолвки никому не причинят вреда…
«Дорогая Мэри!
Пишет тебе Этансель, Этансель Хорн, твоя подруга по детским играм. Я очень долго не слала вестей, но, надеюсь, ты простишь меня, прочитав все написанное на этой чудесной гербовой бумаге. Помнишь, как мы стащили такие же плотные листы из кабинета твоего отца и пустили вниз по реке кораблики с черновиком доклада о состоянии армии в Парламент?..»
Вообще-то, стащила бумаги Мэри, решив, что исчерканные листы никому не нужны, но влетело нам обеим: ей за шалость, мне — за то, что не удержала бестолковку, как называла свою подопечную миссис Пембрук.
«В этот раз бумагу для письма я получила абсолютно легально (кладу руку на сердце и становлюсь на одну ногу), мне разрешил ее взять мистер Райдер, мой наниматель. Он был очень любезен, когда сказал, что именное послание дойдет быстрее, и я надеюсь, это действительно так. (Сейчас ты, наверное, задумалась, о каком нанимателе я говорю. Дай мне минуту, и я тебе все расскажу).
Четыре года назад случилось несчастье…»
Только бы не разреветься. Плакать нельзя — испорчу бумагу, и придется идти за новой.
«…случилось несчастье. Мистер и миссис Хорн, дядя и тетя, удочерившие меня после смерти родителей, ушли к Триединому, а со мной приключился нервный срыв».
Срыв был? Был. Почти не лгу. И Арчер как-то упомянул, что когда-то был стряпчим, а потом его уволили за махинации.
«В те дни мне очень помог мистер Арчер, адвокат. Он жил неподалеку от нашего дома…»
Всего час бега по закоулкам.
«…и знал дядю».
Дядю, мистера Хорна, букиниста из Хэмпстед-Хисс, знали многие.
«Он приютил меня, когда я осталась без средств, дал работу. Благодаря ему же я познакомилась с мистером Райдером…»
Это ведь Арчер отправил меня в Саутворк. А вот о Джереми лучше не упоминать…
«…с мистером Райдером и переехала в Уэльс. Да-да, я сейчас в Уэльсе, неподалеку от городка Ллавелин, как ты, наверное, догадалась по обратному адресу.
Здесь очень снежно. Холмы, холмы, холмы, а под ними спят, дожидаясь весны, эллиллон. Мистер Райдер говорит, что всего в двадцати милях от коттеджа скрыта пещера Короля Артура, но мне кажется, что он надо мной смеется.
Еще здесь ветрено. И почти всегда пасмурно. Но туманов, таких, как в Ландоне, слава Богу, не бывает. Воздух чистый, свежий и полезный для здоровья.
Поместье, в котором я нахожусь, очень старое, ему больше шестисот лет. Дом намолен, заклят, упомянут в Договоре с Древней кровью, и Триединый знает, что еще с ним происходило. Я слышала только о пожаре, но никаких следов копоти, даже старых, не нашла.
В доме чудесная библиотека, и мне разрешено ей пользоваться, чему я очень рада. Здесь три камина и большая кухня. Ванных комнат нет, умываться приходится в чаше, а мыться в бочке — но это мелочи.
Мне позволили занять очень удобную комнату с высокими окнами и прекрасным гобеленом на стене. Кровать с балдахином — самым настоящим! — и первые несколько ночей я молилась, чтобы он не рухнул мне на голову. Но, слава Триединому, валлийцы делают крепкую мебель…
Мистер Райдер живет отшельником. Кроме меня в доме двое слуг, мистер и миссис Ллойд, брат и сестра. Сперва они отнеслись ко мне с недоверием — подозреваю, сочли столичной штучкой, — но потом потеплели. Миссис Ллойд часто приглашает меня на чашку чая, мы играем в лото, а еще она учит меня шить».
Честно-честно! Утром следующего за бессонной ночью дня миссис Ллойд, резко неодобрившая бриджи, зазвала меня в свою комнату и, порывшись в низком сундуке, протянула отрез дымчато-серой ткани.
— Вот. Негоже приличной девушке ходить в таком виде, мисс Хорн, — поджала она губы, кивнув на штаны Александра. Платье после забрасывания меня снегом все еще было сырым по подолу. — Полоса узкая, сошьете вдвое, чтобы прикрыть ноги.
— Спасибо… — Ткань я не взяла. — Я… Я не умею шить, миссис Ллойд.
Валлийка удивилась так, словно я призналась в родстве с бааван-ши.
— Как не умеете? Неужели мать не научила?
— Не успела. А тетя шить не любила, — призналась я, рассматривая коврик у кровати. — Я пойду?.. Миссис Ллойд, а можно я принесу платье на кухню? — решилась я уже на пороге. — У печи оно быстрее просохнет…
