— Искра! Ты где таких слов нахваталась?
— Идите к демонам!
— Нет уж, тварей Старой крови я встречал, и в ближайшее время возобновлять знакомство не собираюсь. А вот отшлепать тебя за оскорбление Королевского Гончего, думаю, стоит, — смеясь, заявил Александр.
Маг схватил меня за юбку, а я влепила ему пощечину, попав по губам.
Смех оборвался.
— Вот так, значит, — негромко сказал Райдер, слизывая кровь.
Красивый рот скривился в нехорошей ухмылке, лицо в маске стало гротескным.
— Простите… — шокировано прошептала я, глядя на темную струйку, сбегающую к подбородку. — Простите, я не хотела…
Взгляд Райдера скользнул по голой груди, по ногам, открытым сбившимся платьем и сползшими чулками, снова задержался на груди и вернулся к лицу. Я не сопротивлялась, когда маг стиснул мои плечи и, приподняв меня над кроватью, укусил за губу — коротко, больно и зло. Потом оттолкнул меня и вышел.
«Как я уже сказала, мой наниматель, мистер Райдер, нелюдимый человек. Он болен, и болезнь наложила отпечаток на его характер и отношение к людям: любому человеческому обществу он предпочитает общество своего питомца».
Тут я надолго задумалась — Райдеров в Уэльсе, может, и много, а вот Райдеров, способных приручить волка — подозреваю, не очень. В результате, Один так и остался «питомцем» и «жутким зверем, при виде которого даже неустрашимая миссис Пембрук бы струхнула». А колли он или мохнатый детеныш дракона, пусть Мэри решает сама.
— Что с его глазом? — нервно спросила я, выглядывая из-за спины Райдера. Тогда мы еще разговаривали.
— Щенком сцепился с гвиллги [он же адский пес, «пес тьмы» из уэльских легенд]. Загрыз, но и сам чуть не умер. — Стоящий на одном колене маг трепал рваные уши, почесывал волчье горло. Один довольно урчал, хватая клыками пальцы Александра, и ревниво косил на меня янтарной бусиной в обрамлении заиндевевшего меха. — Он у нас знатный вояка… Я нашел его под мостом, выходил… Хочешь погладить? — повернулся Райдер.
— Нет!
Маг фыркнул.
— Искра, а ты трусишка. — Встал, вытащил меня вперед. — Дай ему понюхать руку. Не бойся, он не укусит.
— Откуда вы знаете?!
— Знаю. Смелее.
Сидя, Один доставал мне почти до груди. Клубочки пара, вырывавшиеся из его ноздрей, замерзали, ледяной моросью сыпались на снег. Увидев, что я жмусь к Александру, волк оскалился и зарычал.
— Своя, — строго сказал Райдер. Стянул с моей руки перчатку, сплел наши пальцы и подсунул под нос Одину. — Моя, — повторил он. — Ясно?
Я дернулась — что значит «его»? — но маг смотрел не на меня, а в единственный волчий глаз.
— Моя, — повторил он.
Вздыбленная на загривке шерсть улеглась. Один опустил голову, переступил с лапы на лапу и неохотно ткнулся носом в мое запястье.
— Отлично. Защищай.
— Р-р-р…
— А ты не смущайся. — Маг поцеловал меня в щеку. — Ллойды тоже мои. Ему так понятнее…
Дружбы между мной и волком не вышло — я боялась это чудовище Дикой Охоты, он меня откровенно презирал — и теперь, наверное, был несказанно счастлив снова получить хозяина в свое полное распоряжение: на прогулки Райдер уходил один.
Меня маг не замечал, отгородившись ледяной вежливостью. «Добрый день, Этансель. Доброй ночи. Присаживайтесь», — и стук кресла о каменный пол. Сначала я обрадовалась его отчужденности, совершенно не представляя, как себя вести и что говорить после пощечины. Страх, вина и обида так и не позволили мне уснуть — спрятавшись за креслом, я полночи икала в подушку, а едва занялся рассвет, сбежала на кухню. Сказать, что миссис Ллойд удивилась — не сказать ничего, но все-таки приняла сбивчивые объяснения, что мне срочно необходима юбка, я ужасно хочу учиться и если она не против, я посижу тут, в уголке, и потренирую под ее присмотром швы.
В уголке я просидела до вечера, «не расслышав» вопроса, почему не ужинаю с мистером Александром, а потом на цыпочках кралась в спальню, сходя с ума от мысли, что маг, быть может, ждет меня на темной лестнице. Джереми бы ждал. Любой другой тоже.
Слава Триединому, не Райдер.
Маг не стал мстить — ни вечером следующего дня, ни через неделю, ни через декаду. Он просто перестал меня замечать.
Мы не виделись месяц.
Однообразный размеренный месяц, самый однообразный, самый размеренный месяц моей жизни. Правильный и чинный, приличествующий воспитанной девушке. Без внимания Райдера в сутках будто прибавилось часов: вспоминая все, чему меня учили, я подтянула французский и итальянский, подзубрила математику, набила руку в каллиграфии, выписывая аккуратные округлые буквы. Руки, к слову, я тоже привела в порядок — отполированные ногти заблестели, а трещинки не появлялись даже когда я, растопырив пальцы, брала аккорды на спинете. Еще я много рисовала. Выходило неплохо — по крайней мере, миссис Ллойд узнала себя, гостиную, любимый кофейник и мистера Ллойда, лопатой расчищающего снег.
— А мистера Александра не хотите изобразить?
— Боюсь, у меня не выйдет. У мистера Райдера очень живое лицо…
На самом деле, выходило. Но показывать портреты мага я стеснялась.
Рисование, азы языков, математики, географии, игра на музыкальных инструментах, этикет — все то, что должна знать и уметь хорошая гувернантка. Рекомендательное письмо я тоже себе написала, но очень надеялась, что мне не придется пользоваться подделкой и лгать об украденном чемодане с вещами и документами.
Платье, подаренное мне Уилбером, я перешила — с помощью миссис Ллойд, конечно, — и оно перестало сползать с плеч и болтаться. Из рубашки Райдера получилась отличная блуза, а отрез серого репса превратился в юбку с высоким поясом и легкий летний жакет. Успокоившись, я, наконец-то, снова начала походить на дочь своих родителей: аккуратно подколотые волосы, прямой взгляд, прямая спина. Тетя могла бы гордиться.
— Вы ведь не из простых, да, мисс Хорн?
— Что вы, миссис Ллойд, из самых простых, — негромко сказала я, перебирая бобы для супа.
— Породу не спрячешь, — возразила валлийка. — Мистера Райдера хоть в дерюгу одень, а все равно видно внука старого герцога.
