Пролог
Поговаривали, что ее нашли в Тропаревском парке, лежащей без сознания на дощатом настиле у небольшого пруда. Несмотря на осеннюю слякоть, в тот день все же нашелся любитель здорового образа жизни, который захотел пробежаться. Как он после рассказывал, жена отговаривала его, мол, уже стемнело, дождь за окном, однако Кирилл Столыпин все же надел кроссовки и отправился в парк.
Стрелка часов приближалась к шести вечера, поэтому мужчина не планировал бегать слишком долго. В этот раз Кирилл выбрал краткий маршрут, но он никак не ожидал, что его тренировка закончится настолько быстро. Спустя десять минут он по привычке свернул к пруду и уже издали заметил лежащего на берегу человека.
Поначалу Кирилл принял ее за мужчину: капюшон черной толстовки скрывал часть ее лица и длинные темные волосы; мешковатые спортивные штаны не подчеркивали изящества ног. Да еще и эти «бесполые» ботинки с рифленой подошвой, фирмы «Тимберленд»…
После Кирилл рассказывал полиции, что сразу поспешил на помощь и вызвал скорую. Однако тут он все же несколько слукавил. Ботинки он разглядел позже, а поначалу с откровенной брезгливостью приблизился к алкашу. То, что этот незнакомец — очередной алкоголик, Кирилл не сомневался. Они нередко попадались ему здесь, так как осенью в беседках можно было укрыться от дождя и устроить очередное «застолье». В безлюдное время полиция их не гоняла.
— Эй, мужик! — нехотя крикнул Столыпин, остановившись в нескольких шагах от фигуры. Подходить ближе не хотелось — вдруг придется тащить этого мудака на себе, да и не выветрился еще из памяти случай, когда похожий алкаш от души обматерил его за неравнодушие.
«Может, хрен с ним? Сам очухается,» — подумал Кирилл, не сводя с тела мрачного взгляда. Что может быть безобразнее человека, который самолично затолкал свою жизнь в узкое горлышко бутылки? И почему ему, Кириллу, сейчас надо это расхлебывать?
Однако что-то все же не позволяло ему уйти.
— Слышь, мужик! Тебе плохо? — снова позвал Столыпин, приблизившись еще на шаг.
Само собой, пьянчуга не отозвался. Он лежал на боку, спиной к Кириллу, и явно не планировал вступать в диалог. Пришлось подойти и заставить себя потрясти его за плечо, а затем и вовсе — перевернуть на спину. Благо, не вонял.
— Твою мать! — вырвалось у Кирилла, когда вместо заплывшей физиономии пьяницы он увидел изможденное лицо когда-то красивой девушки. В первую очередь поразила ее страшная худоба: ввалившиеся щеки и темные круги под глазами напомнили ему болезненные лица анорексичек.
«Дохуделась» — с досадой промелькнуло в сознании Столыпина. Зачем же эти дуры себя так изводят? Зачем пялятся в эти идиотские журналы?
«Небось, пришла сюда бегать… Вот и добегалась!»
Однако в этот момент под ногой Кирилла что-то тихонько хрустнуло. Он отступил на шаг, после чего грубо выругался: под кроссовкой треснул использованный шприц, который красноречиво валялся рядом с хозяйкой, ясно давая понять, что здесь случилось на самом деле.
От увиденного Кириллу сделалось мерзко. Его дочь была ровесницей этой девицы, примерно такого же роста, даже с такими же темными волосами, вот только Илона сейчас находилась дома, а не кололась в парке каким-то дерьмом.
Он вызвал скорую, после чего все же рискнул проверить пульс девушки. Слава Богу, бьется. Слабый как дыхание тяжелобольного, но все-таки жизнь еще теплилась в груди. Тогда, не желая оставлять ее на мокром от дождя настиле, Кирилл подхватил незнакомку на руки и донес до ближайшей беседки. Здесь же, на скамейке, он обнаружил шерстяной плед и рюкзак, вероятнее всего, ее. Может, при ней есть какие-то документы…
Однако, нырнув рукой в брюхо рюкзака, Столыпин нашел не документы, а мешок одноразовых шприцов и дюжину крохотных бутылочек с какой-то мутной коричневатой жидкостью.
«Вот идиотка!» — со злостью и в то же время с жалостью подумал Кирилл, бросив взгляд на лежащую на скамейке девушку. «Ремня тебе надо! Куда твои родители смотрели? Небось, спуталась черти с кем, они и научили…»
Сплюнув себе под ноги, Кирилл продолжил исследовать содержимое рюкзака. Далее он извлек медицинский жгут для забора крови, скомканные бумажки с какими-то формулами и внушительных размеров пакет с засушенными растениями. Ни документов, ни мобильного телефона, ни кошелька.
Выругавшись, Кирилл затолкал найденные вещи обратно и тяжело опустился на скамейку. Обыскивать карманы девушки он не стал — в конце концов не мент, чтобы проводить расследование. Теперь ему оставалось только ждать, когда приедет скорая и заберет ее.
«Надеюсь, недолго…»
Глава 1
Ноябрь пришел в Москву хмурый, продрогший и бесконечно простуженный. Угрюмые тучи свисали с высоток как прохудившиеся мешки, из которых то и дело сочился дождь. Ветер хрипел сквозняками, выворачивал зонты, цеплялся за одежду. Город напоминал выцветшую фотографию, брошенную кем-то на асфальт, и только суетливые прохожие да бесконечные вереницы машин придавали ему оттенки жизни.
Глядя в окно, Александр едва не проскочил свою остановку. Автобус напоминал консервную банку, набитую людьми, запахами и раздражением, которое нередко сопровождает пассажиров в утренние часы понедельника.
Кое-как протолкнувшись к выходу и отхватив в спину сердитое «Аккуратнее!», Саша выбрался на улицу и тут же получил в лицо пригоршню дождя. Казалось, буквально все в этом мире спешило злорадно напомнить, что отпуск кончился — пора возвращаться к реальной жизни. И в данный момент реальная жизнь была такова, что через десять минут начнется рабочий день, и придется встретиться с человеком, которого Саша ожидал увидеть меньше всего.
Сколько они не общались? Лет десять? Двенадцать?
Раскрыв зонт, Александр ускорил шаг и направился к переходу. Таймер светофора как раз отсчитывал четырнадцатую секунду, словно данной цифрой желал напомнить парню возраст, когда он в последний раз видел Никиту. Они никогда не были близкими друзьями, однако на тот момент родители еще пытались общаться, и приходилось искать точки соприкосновения.
О том, что Никита будет работать в его реабилитационном центре, Александр узнал в воскресенье, когда решил навестить своих мать и отца.
Поначалу семейное застолье протекало в привычном ключе: мама приготовила свое коронное блюдо — запеченного карпа в сметане и овощах, отец как всегда добродушно ворчал на своих учеников. Но вот раздался телефонный звонок, и на дисплее маминого мобильного высветилось слово «Сестра».
— А чего это она вдруг звонит? — удивился Саша, но мать жестом попросила его замолчать и подняла трубку.
— Привет, Анжела, — нарочито весело произнесла она.
Александр бросил вопросительный взгляд на отца, лицо которого заметно помрачнело, после чего снова выжидающе посмотрел на мать. Тогда женщина попросту поднялась с места и вышла в соседнюю комнату, тихо затворив за собой дверь.
