— Твою мать… — выдохнул он, коснувшись окровавленной ладонью поверхности. Бордовые разводы темнели всюду: на его лице, руках, одежде, но при этом не было ни боли, ни синяков, ни ссадин. Каким-то образом его тело полностью восстановилось, и теперь вчерашняя ночь казалась не более чем безумной постановкой с качественной игрой и не менее качественным гримом.
Все еще шокированный, Александр медленно попятился назад. Сердце колотилось так бешено, словно он пробежал несколько километров.
«КАК? КАК ЭТО ВОЗМОЖНО?»
Он растерянно посмотрел на настенные часы, прикидывая, сколько времени понадобилось его организму, чтобы вернуться в прежнее состояние, затем снова ошарашенно посмотрел в зеркало.
Ничего! Не осталось даже намека на вчерашнее нападение!
В это мгновение зазвонил телефон, и Саша вздрогнул от неожиданности. Прежде казавшаяся ему веселой композиция «Highway to hell» в контексте со всем произошедшим внезапно зазвучала как-то издевательски, если не сказать, зловеще. Несколько секунд он затравленно смотрел на валявшийся на полу телефон, после чего, словно опомнившись, поспешил взять трубку.
Звонила мама. Ее тихое «привет» подействовало как первый луч солнца, пробившийся сквозь темноту. От ее голоса стало теплее, и в эту секунду Саша вдруг почувствовал себя потерявшимся ребенком, который услышал зов матери. Во всем этом безумии еще остались люди, которые любили его несмотря ни на что. И это открытие поразило его. Впервые в жизни до него по-настоящему дошло, насколько это ценно, когда на дисплее телефона высвечивается слово «Мама».
К горлу подступил ком, и Саше понадобилось несколько секунд, чтобы справиться с нахлынувшими на него эмоциями и ответить спокойно. Быть может, если бы она позвонила через полчаса, он бы воспринял этот звонок как нечто обыденное, но сейчас…
— Привет, мам! — тихо произнес он, уже взяв себя в руки. — Как ты?
Саша поспешил задать вопрос первым, чтобы мама, не дай Бог, не опередила его. Врать, что все прекрасно, в данную минуту было слишком трудно, а она наверняка сможет отвлечь какой-нибудь безобидной ерундой, вроде «твой отец с ума сошел со своим парником!» или «когда ты поедешь со мной в Икею?» И та, и другая «проблема» занимали ее весь последний месяц. Вот только в этот раз мама упомянула третью…
Никиту.
Несколько минут Александр молча слушал ее, не смея задать ни единого вопроса. Все слова будто застряли в горле, шок от предыдущего потрясения сменился новым, еще более жутким. До парня внезапно дошло, что голос матери звучал ни сонно, ни тихо, а заплаканно.
— Саш, ты меня слышишь? — и теперь добавилось еще и волнение.
— Да… Я… я просто не знаю, что сказать, — выдавил из себя Александр, медленно опустившись на край ванной. — В голове не укладывается.
— Я сама в ужасе, — женщина тихо всхлипнула. — Я не понимаю, как такое могло случиться! Какие звери в двадцать первом веке могут попасть на частную территорию? И убить троих человек! Охранники ведь были вооружены. Я не верю, что это возможно! Это же какое чудовище должно бродить там? Или их несколько? Боже мой, я вообще не понимаю…
Слезы вновь заставили ее прерваться, а Александр так и не нашелся что ответить.
В отличие от своей матери, он как раз-таки все прекрасно понимал. И даже догадывался, кто мог навестить его несчастного родственника. Вот только как об этом рассказать полиции, чтобы такие признания не отправили его в психушку?
— Анжела очень просила нас вечером приехать. Сергей хочет поговорить с тобой…
— Со мной???
— Да. Он тоже не верит, что на защищенную территорию могли попасть бродячие животные. Считает, что судмедэксперт врет, потому что ему так велели. Никиту убили люди, но обставили все так, чтобы следствие запуталось. В лесопарке рядом с твоей больницей нашли похожего убитого. Сергей думает, что…
— А причем здесь я?
— При том, что ты общался с Никитой в больнице. Может, ты кого-то видел подозрительного? Сначала опробовали оружие на том мужчине в лесопарке, а потом уже на Никите!
— Не слишком ли сложно… — пробормотал Александр, наконец приблизившись к раковине и включив воду, чтобы смыть кровь с ладоней. Он все еще был поражен услышанным. Никита не числился в списке его друзей или даже приятных знакомых, но этот парень все равно стал частью его жизни. Да, к нему трудно было относиться хорошо — слишком сложный и эгоистичный, но он не был чудовищем. Во всяком случае, Александр не считал его таковым и уж точно не желал ему смерти. Даже после вчерашнего.
Следующие несколько часов Саша провел дома в подавленном состоянии. Чтобы отвлечься от мыслей о смерти Никиты, он занялся изучением формул, которые «удалось» спасти, затем сходил в магазин и накупил столько еды, сколько мог унести. Однако ближе к вечеру он уже не мог отвлекать себя от размышлений о предстоящей встрече.
Отец и мать заехали за ним около шести. Евгений угрюмо кивнул сыну, всем своим видом давая понять, что хоть и сочувствует утрате, ехать к родственникам совершенно не жаждет. Насупившийся, он напоминал недовольного филина, которому никак не удавалось уснуть. Мать, напротив, выскочила Саше навстречу и, крепко обняв, расцеловала его, словно это ее сын только что чудом избежал смерти.
— Ты чего, ну я-то в норме, — мягко произнес Александр, выбираясь из объятий женщины, хотя и не так поспешно, как обычно. Впервые за долгое время это проявление ласки его не смутило. Страх показаться маменькиным сынком отступил и тем самым сделал его взрослее. Он поцеловал мать в висок, подавшись желанию успокоить, после чего ласково добавил:
— Я рядом, мам.
В машине они ехали молча. Нет, Марина иногда обращалась к сыну, переживая за его бледный осунувшийся вид, но это трудно было назвать нормальным диалогом. Саша отвечал односложно, чтобы не провоцировать еще большее количество вопросов. Что касается отца, то он хмуро следил за дорогой.
Сегодня впервые выпал снег. Слякоть липла к колесам, хлюпала, веером разлеталась во все стороны. Машины напоминали гигантских черепах, которые неуклюже ползли друг за другом, то и дело засыпая на светофорах. Город превратился в грязно-белое месиво, фырчащее и дребезжащее, и было непонятно, где здесь начало, а где конец.
— Неужели нельзя встретиться в выходной? Не проехать же! — в который раз проворчал Евгений, указывая на вереницу машин впереди.
— Жень, ну ты головой соображаешь? — не выдержала Марина. — У моей сестры умер ребенок, а я ей должна была ответить: жди субботы??? Видите ли, мой муженек-эгоист не хочет торчать в пробке!
— А мы что, Иисуса Христа везем, что до завтра дело не ждет? Раз случилась трагедия, то ее уже не исправить. Что-то, когда ваша мать умерла, она не стала прерывать отпуск, а дождалась возвращения, а тут субботы дождаться нельзя…
— ЖЕНЯ!
Поняв, что его слова прозвучали слишком резко, Евгений замолчал, но затем решил переключиться на Сашу. Так было всегда, когда ему становилось неловко:
