— Надо было подготовить для нее новую палату, ну там, белье постелить. И когда ее привели, я был на месте. Прикинь, ее сразу же пристегнули к кровати. Типа буйная, да?
— А зачем ее перевели тогда? В общую, что ли?
— Нет, в одиночку, — Никита отрицательно покачал головой. — Откуда я знаю, нахрена ее перевели. Юля сказала, я и постелил. А что, обычно не переводят?
— Насколько мне известно, ее и так содержали в одиночной. Она на персонал набрасывается.
— Серьезно? — с губ блондина сорвался тихий смешок. — А с виду такая тихоня. Даже не сопротивлялась, когда ее пристегивали.
— Скорее всего обкололи успокоительными.
— Жесть! Может, ее в дурку надо, а не к вам? Юля сказала, что она даже свое имя отказалась называть. Вы ее так и называете «новенькой». И при ней ни телефона, ни кошелька, ни документов не было. Может, кто-то добрый спер, пока она в отключке валялась. Странно, что еще не раздели.
Говорят, шмот у нее далеко не дешманский. Почему ее до сих пор никто не ищет? Ни родители, ни парень…
— Может быть, ищут, просто мы не знаем ее имени, — задумчиво предположил Саша. — Но нередко случается и так, что семьи отказываются от «паршивых овец». Одни сами хотят, других вынуждают обстоятельства. С наркоманами чертовски сложно уживаться. Когда им нужна доза, они готовы практически на все. И самое страшное, что многие из них даже ни хрена не осознают, что больны. Им кажется, что ничего не стоит завязать. А в итоге выносят из дома все ценное и уходят из семьи к «понимающим» их «друзьям»… Слушай, у нас осталось десять минут, надо бы счет попросить.
— И снова возвращаться в грязным пододеяльникам, — хохотнул Никита, подманивая к себе официантку. — А тебе — к богатому внутреннему миру алкашей и обдолбышей.
— Ты же сказал, что тебе нравится? — усмехнулся Александр.
— Ты нормальный? Ну как это может нравиться?
Спустя пару минут они покинули торговый центр и направились в сторону клиники.
Ноябрь продолжал хныкать мерзкой моросью, отчего становилось особенно зябко. В трещинах асфальта угрюмо поблескивали лужи, в любой момент готовые вцепиться в ботинок зазевавшегося прохожего. Подняв воротники, люди спешили укрыться под крышами зданий или хотя бы под скромными куполами зонтов.
Остановившись на переходе в ожидании зеленого света, Никита начал было сетовать на погоду, но в этот момент позади них встали две пожилые женщины, и их разговор моментально привлек внимание обоих парней. Одна из старушек уж слишком эмоционально рассказывала о случившемся в лесопарке. Здесь, совсем рядом.
— И выйти ведь страшно будет, — обиженно произнесла она. — Кто знает, когда теперь их отловят. Что эти ленточки? Собака проскочит под ними и опять нападет. На ребенка. Вон детская площадка! Как мать защитит?
— Матери и виноваты, — отозвалась вторая. — Думают, что игрушку покупают своим детям, а потом понимают, что не только играть, а еще и заботиться надо. Вон сколько я со своей Лялечкой вожусь. И кормить надо, и гулять, и к ветеринару возить. А это денег стоит, между прочим!
— Конечно, надоедает им, и выбрасывают на улицу. Сколько кошек бесхозных только у нашего дома бродит! Запретить надо брать, если ответственности не научены! А то сначала выбрасывают, а потом удивляются, что зверье на людей нападает. А как им не нападать? Дикими же становятся.
— Страшное творится, — немедленно согласилась подруга. — Взрослого человека насмерть загрызли! Мужчину! Всю шею изгрызла! Даже отбиться не смог!
— Ну если большая, то как от нее отобьешься? А если бешеная? Ты с Лялечкой в ту сторону лучше пока вообще не ходи. Лучше рядом с домом.
— Это нормально у вас? — мрачно прокомментировал Никита, когда он и Саша наконец перешли дорогу.
— В первый раз слышу, чтобы здесь нападали собаки, — Александр невольно обернулся на отставших старушек, после чего добавил, — Чаще нападают люди…
Глава 4
Было около девяти, когда Александр наконец добрался до дома. Сбросив на пол рюкзак и стащив ботинки, он прошел на кухню и залпом выпил стакан воды. Ему пришлось хорошенько пробежаться, чтобы успеть втиснуться в переполненный автобус, поэтому сейчас его мучила жажда. Но вот он медленно размотал шарф, снял куртку и устало опустился на табуретку.
Первый рабочий день всегда был чем-то сродни горькой пилюле, которая так и норовит застрять в горле, но этот превзошел всех своих предыдущих «собратьев». Галина явно решила повесить на загулявшего сотрудника двухнедельный перечень задач, да еще и от души отчитала за опоздание с обеда.
«Подумаешь, семь минут…» — мрачно подумал Саша, задержав взгляд на холодильнике. В теории надо бы что-то поесть, вот только для этого придется подняться с табуретки и начать что-то готовить. Типичная холостяцкая жизнь хоть и воспевалась в фильмах бурным весельем и раскованными девицами, на деле же представляла из себя пустые кастрюли и вереницу грязных кружек с недопитым кофе.
«Семь гребаных минут… Она орала дольше!» — досада на случившийся инцидент никак не желала исчезнуть. Особенно взбесило то, что обычно он и вовсе не ходил на обед, а значит, перерабатывал. Но Галина не посчитала это весомым аргументом для оправдания. Напротив, завелась еще больше.
«Все невесты немного чокнутые», — промелькнул в памяти успокаивающий комментарий Степана, когда разъяренная фурия скрылась за дверью. Начальница и впрямь готовилась к свадьбе, и, наверное, стресс сказывался даже на мелочах. Однако в глубине души Александр догадывался, в чем кроется причина столь резкого поведения.
Все дело в ней… В девушке, что сейчас содержалась в одиночной палате, и которая своим существованием рушила все, что Галина изучала почти десять лет. Как после рассказывали коллеги, начальницу то и дело вызывал к себе Валентин Иванович, заведующий больницы, так как столь необычный случай заинтересовал кого-то из верхушек.
Однако сумасшедший состав «наркотика», которым кололась девица, и ее не менее поразительное улучшение здоровья, было далеко не единственной странностью. Ближе к концу рабочего дня Александру удалось выяснить, почему пациентка была переведена в другую одиночную палату. Когда мимо него прошли несколько мужчин со стремянками и ведрами с краской, Саша не удержался, чтобы не поинтересоваться в регистратуре, кто затеял ремонт. Поначалу он думал, что отец Никиты спешит исполнить обещание, но каково же было его удивление, когда услышал правду.
Несколько дней назад пациентка вроде бы начала вести себя спокойно, обещала не набрасываться на медперсонал, поэтому ей позволили спокойно передвигаться по палате. Первое время она держала слово, вела себя тихо, словно море, в котором наконец воцарился штиль. И даже впервые обратилась со скромной просьбой — дать ей ручку и блокнот. Дежурный врач не увидел в этом ничего страшного и вскоре принес ей блокнот. Вот только вместо острой ручки перед девушкой лег темно-синий маркер, которым обычно подписывают диски.
