– Когда я узнала, что мамы больше нет, то повторила путь большинства эмигрантов. Сначала бегство в Одессу, потом Константинополь, Берлин, Париж, – Ирина сидела в своем любимом кафе на бульваре Сан-Мишель и разговаривала со старинной знакомой, гимназической подругой Надеждой Семирадской.
Они учились вместе в Петербурге в гимназии для девочек. Раньше девушки не общались тесно, и все, что помнила о ней Ирина, это то, что Надежда была богата, знатна, но некрасива. И самое страшное, девушка знала об этом и сильно страдала от данного обстоятельства.
В 1917 году папенька отправил ее в Париж, не дожидаясь переворота, дальновидно рассудив, что молодой девушке лучше пересидеть неспокойные времена за границей. Сам же он выбраться не смог и, пытаясь спасти свои накопления, был расстрелян большевиками. Поэтому хоть и не бежала Надежда из Петрограда, как остальные, в спешке, но от богатства родителей осталось только воспоминание.
Девушки встретились совершенно случайно, в модном доме, куда Ирина пришла устраиваться на работу. Надежда же там трудилась администратором, опять же по причине некрасивой внешности. На работу Ирину приняли, и бывшие подруги решили отметить это событие, совместно выпив кофе.
Это было так странно – разговаривать с кем-то из другой жизни. Ирина будто разговаривала со своим прошлым, далеким, но таким родным, от этого постоянно щемило сердце. Ведь это было то прошлое, в котором она была счастлива, где были живы папа и мама, а Николай любил ее безмерно. Он каждую ночь снился Ирине, снился таким, каким она запомнила его, лежа на грязном снегу безымянной станции, – внимательно вглядывающийся в темное небо. После этих снов Ирина просыпалась в холодном поту и тут же пыталась воспроизвести в голове лица тех четверых солдат, которых она не должна была забыть, тех, кого она приговорила. Девушка пока не понимала как, но точно знала, что обязательно отомстит убийцам любимого человека. Главное, не забыть их лица, это пока было единственное, что она знала о палачах. От воспоминаний о любимом на глаза выступили слезы, а челюсть сжалась так, что, казалось, был слышен скрежет ее зубов. Собеседница ее нервный тик восприняла по-своему и стала успокаивать старую знакомую.
– Жизнь продолжается, надо скорее забыть эти ужасные скитания. В модном доме, где работаю сейчас, я услышала миллион страшных историй. Ты даже не представляешь, из каких дворянских сословий девочки у нас работают моделями, а все потому что надо на что-то жить. Они бежали, потеряв в России все состояние. Что же удалось спасти, потратили в дороге. В Константинополе за жемчужное ожерелье, говорят, давали лепешки и воду. Тем же, у кого не было денег, пришлось совсем туго. Одна графиня рассказывает, что ей приходилось мыть полы за еду, а спала она вместе с русскими солдатами в бараке.
Ирина, навидавшись этого ужаса сама, не хотела слушать о лишениях других людей и потому прервала подругу:
– Мне повезло, у меня было немного украшений, и я, продавая их иногда за бесценок, покупала себе места на кораблях, в поездах, машинах. И даже, хвала папе, который задаривал меня ими, мне хватило жить на вырученные деньги в Париже некоторое время. Кроме того, папа оставил небольшой счет на мое имя в Женеве, и я до сего времени не знала особой нужды. Но всему приходит конец, и счет стал редеть, а из украшений осталось лишь это кольцо.
Ирина протянула руку, чтобы подруга могла в полной мере насладиться эффектом, и, нажав на потайную кнопку, открыла внутреннее пространство кольца.
– Какая интересная вещь! – восхитилась та. – Будешь продавать, непременно сторгуйся со мной. Возможно, я бы купила его у тебя.
– Нет, – усмехнулась такой обычной реакции на свое кольцо Ирина, – оно было подарено мне отцом в день его смерти и продавать я его буду в самом крайнем случае, разве что на свои похороны.
– Прошу прощения, – прозвучало по-французски. – Мадмуазель Семирадская, добрый день.
– О, господин Тернер, рада вас видеть, – подруга вскочила и протянула руку статному мужчине.
Француз был немолод, но очень значителен и по-мужски привлекателен. Они некоторое время болтали, но джентльмен то и дело поглядывал на Ирину.
– Познакомьтесь, – Надежда все же решила представить девушку, – это моя хорошая приятельница Ирина Яковлева, мы вместе учились в Петрограде. Ей повезло меньше, чем мне, и когда пришли большевики, она была в России. Бедняжке пришлось вытерпеть много лишений, но, преодолев их, моя подруга все же добралась до Парижа и теперь, как и мы все, в безопасности.
Ирину взбесила эта дура, которая несла непроходимую чушь, выставляя ее жертвой. Чтобы прервать глупую знакомую, она встала и, протянув руку графу, сказала:
– Каждый воспринимает это по-своему, я же приняла свое путешествие как приключение. Одним доводится лишь читать в книгах о невероятных городах, людях и судьбах, мне же повезло все это увидеть и испытать на себе. Довольно опасное путешествие, возможно, в старости я даже опишу это в своих мемуарах.
– Граф Тернер к вашим услугам, – сказал мужчина, улыбаясь, и поцеловал Ирине руку.
Было видно, как она зацепила француза своей красотой, уверенностью, а главное, прямотой и свободой. Заглядывающая, как щенок, в глаза графу Надежда сразу пропала из его поля зрения, и Ирине даже показалось, что она услышала, как приятельница выла внутри от злости и понимания, что упустила только что такую хорошую партию.
Ирина же, напротив, взглянув в глаза графу Тернеру, решила, что это как раз то, что ей сейчас надо, и работа в модельном агентстве ей больше не нужна. «Спасибо, Господи, я принимаю твой подарок», – сказала она мысленно и потрогала кольцо, которое, как она считала, приносило ей только удачу.
Остров невезения
– Как же я рад вас всех видеть! – чересчур радостно сказал Алекс. Вместо лица у него было обожженное месиво, и люди от неожиданности и уродства увиденного не могли скрыть ужаса, что накрыл их. – После трагедии, – продолжал Алекс, игнорируя замешательства на лицах гостей, – я уволил весь персонал, абсолютно весь, и нашел троих, зато самых близких и надежных людей, – он обернулся и показал в сторону троицы, тихо стоящей в стороне.
– Ну прям как свита Воланда – Коровин, Азазелло и кот Бегемот, – усмехнулась Юлианна громко.
– Вы полагаете? – Алекс еще раз внимательно оглядел своих помощников, словно увидел их в первый раз. – Согласен, но Бегемот у меня получился женского рода. Так вот, – словно вспомнив, что не договорил, продолжил он, – Новый год они также будут праздновать с нами на правах гостей, а не прислуги. С Василием вы уже познакомились. Между прочим, именно он спас меня из горевшей машины год назад. Я очень обязан ему, после нашего знакомства Вася бросил свою службу и пришел ко мне в личную охрану. Он, скорее, Коровин, чем Азазелло. Лия, моя медицинская скорая, моя черная кошка, у нее золотые руки и не менее золотое сердце. Можно сказать, именно она, а не врачи за этот год вернула меня к жизни. Ну и маг и чародей кухни – Акакий. Прости, друг, выбора маловато, ты падший ангел Азазело.
