– Почему, Акакий, мы с тобой на «ты»? – поинтересовалась Марго, пытаясь встать и радуясь, что на ней все то же новогоднее платье.
– А почему я сплю в твоей кровати, тебе менее интересно? – наконец Марго услышала в голосе повара хоть какую-то эмоцию, он ухмылялся.
– Ну я бы дошла со временем и до этого вопроса, – философски ответила женщина и вдруг расплакалась.
– Ты что? – Акакий вскочил, словно и не спал до этого, и тихонько стал гладить Марго по сгорбленной спине.
– Я просрала свою жизнь, – захлебываясь слезами, говорила она. Слова лились из нее рекой, словно она копила их давно, и вот чаша переполнилась. – Что-то всю жизнь бегала, суетилась. Сначала хотела доказать Алексу, что он был неправ, когда бросил меня с маленьким ребенком. Что я гордая и независимая, даже алименты от него не брала и видеться с сыном запретила. Дура, только сделала для ребенка хуже. Это я уже потом поняла, что не он бросил Броню, а я собственными руками лишила сына отца. Женский эгоизм – не со мной, значит, и не с ребенком. Дура. Во что бы то ни стало хотела добиться успеха, чтобы он увидел и понял. А потом это ушло на второй план, и я уже просто бежала без цели по привычке, по дебильной привычке бежать. Старалась сделать лучше других, больше, еще, еще. Как ненасытная хваталась за новый проект, не закончив еще старый, потому что в телеиндустрии нельзя останавливаться. Только ты задумался на секунду, тебя уже пинает в зад кто-то моложе и амбициознее. Вот сейчас умирать, а я сижу и думаю, что в моей жизни было самое лучшее, и понимаю, а не было его, этого лучшего. Даже материнских воспоминаний нет. Как только Алекс ушел, Роне было год, я тут же наняла няньку и пошла пахать. Я сына-то маленьким и не видела, очень редко – спящим в кровати. Да что там, и женского счастья у меня в жизни не случилось. Год с Алексом не в счет, я быстро поняла, что для него Влад главный человек в жизни и никто другой его не заменит, а быть второй, просто пресмыкаясь и не имея голос, не могла. Так что, кроме работы, адской, тяжелой, я в жизни ничего и не видела. Как же не хочется умирать, – простонала она.
– А что ты сделаешь, если получишь противоядие? – вдруг спросил Акакий серьезно.
Марго не ожидала такого вопроса и, перестав плакать, посмотрела на мужчину более тщательно. Она словно первый раз его увидела и потому внимательно оглядела с ног до головы. На вид ему было лет пятьдесят, это был невысокий и немного полноватый человек с черными как смоль глазами. Только глаза эти были потухшие, словно глаза есть, человек есть, а души в них нет.
– Брошу все к чертовой матери и уеду на край света, – ответила ему Марго первое, что пришло в голову.
– Это не выход, – грустно покачал головой Акакий. – Куда бы ты ни уехала, ты берешь с собой себя. Нужно вот тут менять, – на этих словах он потыкал себе в грудь. – Пойдем, Маргарит, я сварю тебе лучший кофе в мире, и станет не так тошно.
Стук в дверь прервал хрупкий момент, в котором почти показалось, что может что-то поменяться, что чашка самого вкусного кофе все решит и мир встанет вновь с головы на ноги.
– Что ты здесь делаешь? – Василий стоял на пороге, когда Акакий открыл дверь и нервно переминался с ноги на ногу. – Пошли.
– Что случилось? – Марго, собрав все силы, тоже спустилась на первый этаж, только, в отличие от Акакия, у нее это получилось несколько медленнее.
– Алекс, – смутился Василий, было видно, что ему не хотелось это обсуждать с чужими, как ему кажется, людьми, – не открывает, а уже пятнадцать минут десятого.
– А Лия? – спросил Акакий, обуваясь. Бросалось в глаза, что он встревожен.
– Вчера он ее не пустил к себе, – рассказывал Василий. – Сейчас она там у его бунгало, стучится в дверь.
– Вы что так перепугались-то? – спросила Марго рассеяно, попутно изучая пятна на своем платье.
– В девять у него прием лекарств, которые он просто не может пропустить, – сказал Василий сухо.
– Так, может, он выпил его без вас, а может, просто проспал, – рассудила она, все еще не понимая их волнений. – Он вчера двенадцать человек отравил, переживает, видимо, не каждый же день у него так насыщен убийствами.
– Укол ему делает Лия, а просрочка приема лекарств даже на пять минут грозит жуткими головными болями. Он не то что спать не может в таком состоянии, с такими болями жить невозможно.
Марго, поняв, что все серьезно, нацепила сланцы и побежала за мужчинами, они уже быстрыми шагами направились к бунгало Алекса. Там возле двери стояла испуганная девушка и непрерывно стучалась в дверь.
– Надо ломать дверь, – обеспокоенно сказала она, – это уже не шутки.
У Василия выбить дверь не получалось, но уже то, что от стуков, при которых тряслись стены, Алекс не открывал, означало, что что-то произошло.
Увидев, что на втором этаже приоткрыт балкон, ловкий телохранитель, подтянувшись на руках, поднялся туда. Все с ожиданием смотрели на дверь. Она открылась, и по лицу молодого человека стало все понятно. Не дожидаясь приглашения, Лия, Акакий и Марго молча поднялись за Василием. В спальне, где шторы открытого балкона колыхались на ветру, на полу лежал Алекс, а из его груди торчал нож. Белая пижама была обильно залита кровью.
Девушка с нестандартной внешностью по имени Лия подошла к нему и потрогала на шее пульс.
– Он мертв, – сказала она тихо.
– А-а-а-а! – прозвучал вскрик Марго, и она бросилась из бунгало.
Возле двери ее сильно вырвало. После того, как позывы успокоились, женщина закричала снова на этот раз громче и злее:
– А-а-а-а-а-а!
И этот крик услышали все обитатели острова, даже шум волн разбушевавшегося Сиамского залива не смог скрыть вопль ужаса.
Спасение утопающих
Юлианна, в отличие от своих коллег по несчастью, не впала в маразм и не стала беспробудно пить. Она верила, вернее, хотела верить, что брат того, кого она любит до сих пор, не изверг и не маньяк и двенадцать человек убивать не будет. Скорее всего, это какой-то закрученный план. Так рассудила она и села за свои бумаги, ей хотелось на следующий день, когда будет разбор полетов, быть во всеоружии. Конечно, по-хорошему, поговорить бы с Алексом заранее, обменяться информацией, но она видела, как презрительно он вчера на нее смотрел, так дети смотрят на бомжа, не в силах скрыть своей брезгливости. Поэтому разговора пока не получится, а раскрывать все карты с самого начала Юля не хотела. Вот вокруг этих бумаг, в которых она уснула прямо за столом, и застал ее страшный крик.
– Это кого там убивают? – спросил ее Вольдемар, практически скатываясь по ступенькам со второго этажа. Он, в отличие от Юлианны, порядком напился вчера в компании Бронеслава, записал его к себе в друзья, вернулся в бунгало на автопилоте, но все же нашел кровать.
Вообще, протрезвевшая вчера Юлианна поняла одну простую мысль: русские люди не боятся ничего. Когда наступит конец света, они будут его встречать весело, с огоньком и песнями.
