– С Рождеством! – поздравил ее гость. Из-за последних событий Рузанна совсем забыла о праздниках, а ведь действительно тогда было седьмое января. Пять дней бесконечных допросов в тайской полиции длились, казалось, вечность, а ведь с того ужаса, с того момента, когда они приплыли на остров, прошла всего неделя.
– С Рождеством, – поздравила она юнца в ответ.
– Вы Рузанна Вильмонт? – спросил нежданный посетитель, заглянув в свои записи.
– Да, – подтвердила она и уже хотела найти свой паспорт, но ему было достаточно просто ее слова.
Услышав то, что ему было необходимо, курьер, все так же радостно улыбаясь, протянул ей пакет и, не дожидаясь благодарности, направился к лифту.
– Молодой человек! – вдруг окликнула его Рузанна. – А почему вы так настойчиво звонили? – спросила она его. Этот факт ее беспокоил почему-то больше всего.
– У меня здесь написано: «Звонить долго, получатель точно дома, но открывать не хочет, надо подождать».
В недоумении Рузанна зашла домой и разорвала бумажную упаковку. Это была картина Моне «Мыс Боре». К ней прилагалась записка, написанная корявым почерком: «Забирай. Дарю».
Из воспоминаний Рузанну вывел звонок в дверь. Мельком глянув на часы, она поняла, что опаздывает к Марго. Кого же еще принесло?
На пороге стоял ее знакомый искусствовед, которому она отдала проверить на подлинность картину.
– Семен Иванович? – удивилась она, открыв дверь. – Простите, я очень опаздываю, что-то срочное?
– Срочное, да еще какое, все остальное может пока подождать, – сказал он безапелляционно. – Вы меня удивляете, милочка, – произнес мужчина, устроившись на диване. – Это не картина, – он положил на стол сверток, – это та самая хорошая подделка, которую вы у меня когда-то давно просили. Мы просветили этот шедевр, и смотрите, там, под этой, другая картина, которую и вовсе рисовал ребенок. И не говорите, что я подменил вам оригинал, очень обидите старость.
На этих словах Рузанна взяла в руки снимок того, что было под мысом Боре. Искусствовед же обиженно надул губы и посмотрел на Рузанну с вызовом.
– Нет, конечно – успокоила она его. – Я что-то вам еще должна?
Но дядька, немного попеняв на ее некомпетентность и пожалев, как он выразился, дурочку, которую обманули, денег брать не стал и ушел, продолжая бубнить, как много развелось жуликов.
Рузанна же, оставшись одна, с жадностью всматривалась в изображение другой картины и не могла поверить в происходящее. Достав из тумбочки томик Пушкина, который хранился как память о родителях свято и очень трепетно, она стала что-то выводить карандашом на листке. Затем трясущимися руками Рузанна набрала на телефоне цифры, и ей ответили на хорошем английском.
– Национальный банк Швейцарии, чем могу помочь? – поинтересовалась вежливая девушка.
Глядя на свои записи, Рузанна произнесла код и затаила дыхание.
– Приветствую вас, госпожа Вильмонт, – ответили ей, кажется, еще более елейно. – Чем я могу быть вам полезна?
– Я бы хотела узнать, есть ли у меня счет в вашем банке, – спросила по-английски Рузанна.
– Конечно, – без сомнения высказался женский голос, – вы являетесь приоритетным клиентом нашего банка.
После этого была оглашена такая сумма, от которой Рузанна сначала впала в ступор, а потом еще три раза переспрашивала, сетуя на свой несовершенный английский. От такого недоверия девушка-оператор поведала, что, конечно, сумма была несколько меньше, но уже тридцать лет этот вклад лежит и не подвергается изменениям, поэтому набежавшие проценты получились больше изначального вклада.
Положив трубку, Рузанна сидела и огорошено глядела на «Мыс Боре». Та белиберда, по мнению искусствоведа, что он нашел под картиной, говорила Рузанне о многом. Мысли ее перенесли в то лето, где колыхало занавесками, было так уютно и счастье ощущалось каждой клеткой, а папа загадывал ей шарады с томиком Пушкина. Длинное слово могло расшифровываться с его помощью, и получалась совсем другая информация. Поэтому, прочитав на снимке с нижней картины эти странные сроки, Рузанна все поняла.
«Возьми в руки томик Пушкина,
Найди там слово «трансформация»,
Ведь в Швейцарии ждет тебя дедушка,
Точно знай – ценна эта информация».
В этом четверостишье расшифровывались только четные строки, нечетные несли смысловую информацию. Вот и нашлись деньги родителей, которые они скопили за украденные и проданные из запасников картины. Из состояния шока вывел звонок телефона.
– Привет, – как-то неуверенно сказал Кирилл, словно не был точно уверен, что хотел позвонить именно ей.
– Привет, – ответила ему Рузанна, и сердце ее забилось чаще. – Ты не звонил почти две недели, – вдруг в ней проснулась какая-то смелость, – я ждала.
– Я боялся, – сказал он ей честно.
– Меня? – спросила Рузанна. – Зря, я не сделаю тебе больно.
– Себя, – пояснил Кирилл. – Но за эти две недели я понял, что не было ни дня, когда я не думал о тебе. Открою тебе секрет: в тридцать шесть мужики страшные трусы, они до жути боятся что-то менять в своей жизни, боятся отношений и женщин, а тем более серьезных чувств. И когда на их горизонте попадается хорошая, они теряются и убегают к себе в свою холостяцкую нору. Но мне очень хочется попробовать побыть рядом с тобой, вдруг я взлечу от этого, вдруг в этой жизни действительно возможно счастье в любом возрасте.
– Мне тридцать девять, – призналась Рузанна.
В трубке возникла пауза.
– Это нет? – хрипло уточнил Кирилл.
– Это факт, – улыбнулась она и через расстояние почувствовала, как мужчина взволнован. – Ты не представляешь, как здорово, что ты мне позвонил именно сегодня, – искренне сказала женщина. – Если бы ты сделал это позже, я бы подумала, что это из-за денег.
– Я ничего не понял, – нервно засмеялся Кирилл, – каких денег? Но меня очень радует, что я успел со временем звонка. Поедем к Марго вместе? Они на даче, уже затопили баню и собираются купаться в купели ночью.
– Поехали, – согласилась Рузанна. – Заезжай.
– Спускайся, я стою под твоими окнами, – сказал Кирилл.
Рузанна выглянула в окно и увидела его. Он стоял у своей машины, и его голова была уже плотно покрыта падающим снегом. Женщина поняла и оценила, что он уже давно караулит ее у подъезда, и это было так непривычно и приятно, что счастье покрыло ее с ног до головы.
– Помнишь, ты читала мне стихи на острове? – вдруг сказал он, помахав ей рукой. – Именно в тот момент что-то изменилось в моей жизни.
Рузанна вдруг начала читать стихотворение, то, что пришло в голову прямо сейчас, то, которое ложилось на настроение.
– Меня сегодня окунули в счастье,
Как кисточку, макнул художник в краску,
День-оберег повесив на запястье,
Цветами осчастливил кареглазку.
От нереальной красоты вокруг,
От ощущения счастья впрок
И от печали, что исчезла вдруг,
Казался глупостью любой грешок.
И так мне стало радужно внутри,
По-детски просто, бесшабашно,
Что мысль одна стучит в груди:
Настолько хорошо, что страшно.
Мы все счастливыми боимся быть,
В душе не веря в радости лавину,
Боимся себе счастье разрешить,
И оттого оно всегда наполовину.
– Давай разрешим себе быть счастливыми, – сказал очень серьезно Кирилл, когда она замолчала, и это молчание было красноречивее любых слов.
