«Вкусим мы вскоре звуки, что таит его язык, – попробуем и стон, и вздох, и рык…»
Мою грудь прошила острая боль.
Возможно, Николина тоже не желает Риду смерти.
Я не стала задумываться о том, по каким гнусным причинам она хотела, чтобы он жил. Николина невесомо подплыла к Риду, и я слегка отодвинулась, позволяя ей встать рядом с ним. Она воспользовалась этим в полной мере и повисла у него на груди.
– Вы желаете умереть, мсье Диггори?
Рид встревоженно посмотрел на меня, но я только пожала плечами и старательно изобразила недоумение.
– Сегодня смерть не в черное одета, – пропела Николина сладко, – а в платье белого, как лик мертвецкий, цвета…
Я медленно попятилась.
Коко нахмурилась.
– Отвяжись от него, Николина…
– Красавица, прелестней всех невест, и плоть, и боль людскую жадно ест.
– Просто не обращайте на нее внимания. – Бо закатил глаза. – Я так и делаю.
Я нащупала дверь кладовой в тот самый миг, когда Рид попытался оттолкнуть Николину. Ему это не удалось – она, похоже, состояла не столько из плоти, сколько из пара. Словно туман, тело Николины окутало его руки.
– Ей дела нет до стонов жениха – судьба ему пойти на потроха…
Я повернула ручку. Рид беспомощно сопротивлялся, а Николина уже тянулась к его губам.
Ощутив приступ тошноты, я помедлила, но Ля-Вуазен встала перед дверью, заслонив меня собой. Глядя в сторону, она лишь едва заметным кивком дала понять, что видит меня.
В последний раз взглянув на Рида – на его широкие плечи, медные кудри, – я выскользнула за дверь. Иного пути не было. Сколько ни гадай, видение Коко все сказало ясно – я потеряю любимого человека. Я позволила этим словам пронизать меня, придать мне решимости, и оглядела кладовку в поисках входа в туннель.
Ветхие полки, янтарные бутыли и дубовые бочки покрывал толстый слой пыли. Я осторожно переступила через осколки битого стекла, прилипая подошвами к полу. Один-единственный фонарь освещал комнату зловещим мерцающим светом.
Но… вот и он.
Я выкатила из самого темного угла бочонок с виски, и под ним обнаружился люк. Я распахнула его, но петли даже не заскрипели. Значит, были хорошо смазаны. Этот вход использовали часто. Под люком обнаружилась узкая лестница, которая исчезала в кромешной тьме. Я с опаской посмотрела вниз. Не хватало только стенаний и скрежета зубов.
Я достала из сапога нож, спустилась на лестницу, закрыла люк и просунула лезвие под ручку. Пробы ради толкнула люк, но он не поддался.
Отлично.
Рид не сможет последовать за мной. По крайней мере, без труда. Без колдовства.
«Когда вся жизнь – вечный выбор между битвой и бегством, когда каждое мгновение сулит либо жизнь, либо смерть, оружием становится все. И неважно, у кого оно в руках. Оружие ранит людей».
Оружие ранит людей.
Если мы все это переживем, оружием я больше быть не желаю.
Но до тех пор… Я посмотрела на люк, чувствуя, как сомнения рвут мне душу.
«Ты – ведьма. Мне не стоило злиться на тебя за то, что ты используешь колдовство. Просто… не позволь ему увлечь тебя туда, куда я за тобой последовать не смогу».
Однако на сей раз я должна была сделать в точности это. Простой нож Рида не удержит. Несмотря на видение Коко, он сделает все возможное, чтобы последовать за мной и защитить от Морганы. И от меня самой. Если мне и предстояло решающее мгновение между жизнью и смертью, то настало оно именно теперь. И решение было за мной.
Я вытащила кинжал из-под ручки и снова сунула в сапог. Затем вскинула дрожащие руки.
– Лишь еще один раз, – пообещала я Риду, делая глубокий вдох. – Еще лишь раз.
Я услышала крики, грохот двери кладовой, развернулась и стала спускаться вниз – прямиком в ад.
Nous tombons tous
Рид
– Лу! ЛУ! – я колотился в люк, кричал ее имя, но Лу не отзывалась. Ответом мне служила лишь тишина. Тишина и страх – острый, пробирающий до костей страх, который сдавил мне горло и застил глаза. Я снова заколотил в люк, стал яростно дергать ручку. – Не надо, Лу! Впусти нас! ВПУСТИ!
Деверо, Бо, Коко и Ансель собрались вокруг. Остальные стояли в дверях и наблюдали.
– Если ты намерен и дальше продолжать сие бесплодное занятие – препятствовать тебе я не стану. – Деверо мягко коснулся моей руки. – Однако тем не менее подмечу, что эта дверь заперта посредством колдовства, и предложу воспользоваться другим входом. Ближайший из них находится на кладбище, вероятно, в четверти часа ходьбы отсюда.
Жан-Люк протолкнулся мимо Николины, а она погладила его по спине бледной рукой. Он отскочил.
– На Восточной стороне полно шассеров, а остальные из них сейчас там, в туннелях. Если нас увидят, я не смогу вас защитить. И не стану.
– Какая трогательная преданность! – рявкнула Лиана.
– Я никому из вас не предан, только Селии…
– Жан-Люк. – Бо сжал его плечо. – Здесь буквально все хотят тебя или убить, или сожрать. Лучше замолчи, пока с селезенкой не распрощался.
Жан-Люк сердито затих. Я обернулся к Коко.
– Открой дверь, пожалуйста.
Несколько напряженных секунд она смотрела на меня. И наконец ответила:
– Нет. Ты можешь погибнуть. Знаю, тебе это неважно, но это важно для Лу. И для меня, как ни странно, тоже. Она пытается тебя защитить, и мешать ей в этом я не стану. А даже если бы хотела, дверь открыть бы не смогла. На это способна только ведьма, которая наложила чары.
Я зарычал похлеще оборотней.
– Сам все сделаю.
Но когда я попытался найти узор, ни один не явился на зов. Ни единой золотой нити. Ни единого голоса в голове. В ярости и отчаянии я обернулся к Тулузу и выхватил карту Таро у него из кармана рубашки. Затем бросил карту ему в грудь, и наконец-то золото вспыхнуло перед глазами.
«Чтобы познать неведомое, ты должен забыть известное», – прошептали голоса.
Вздор какой-то. Снова загадки. Меня все это не волновало. Выбрав узор наудачу, я наблюдал, как он рассыпается в пыль.
– Обратная «Сила»! – рявкнул я, и Тулуз с улыбкой посмотрел на карту. – Она означает сильный гнев. Страх. Неуверенность в собственных умениях, утрату веры в себя. В некоторых случаях…
– Утрату самой личности человека. – Тулуз хмыкнул и повернул карту ко мне. На ней были изображены перевернутые женщина и лев. Несмотря на все происходящее, я ощутил прилив торжества. Тулуз улыбнулся шире.
