— Я обычно не бью девушек, — вздохнул я, — но подзатыльник тебе бы отвесил.
— Ай, — воскликнула Мэйси скорее от неожиданности.
— Ты заслужила, — произнес Стефан. — Что? Мне можно.
— Ну па-ап, — захныкала Мэйси и тут же зажала руками рот. Глаза у нее знатно округлились
— Что произошло на испытании, растает вместе с этим сном, — произнес Бион. — Вечноспящий нам свидетель.
— Ты давай вали уже, — махнул рукой я. — Но в целом я согласен, не стоит распространятся о чужих тайнах. Кусачка, знаешь как пройти свой кошмар?
— Знаю, — вздохнул он. — Есть один способ, но я не готов.
— К чему не готов?
— К развитию дара, — скривилась Мэйси. — Он не может открыть глаза Гипноса.
— Я еще не готов, — возразил он. — Я хотел набраться опыта.
— Чтобы научиться блокировать ощущения, — произнесла она. — Если ты так боишься, то значит, получил дар незаслуженно.
— Завидуй молча, — огрызнулся он.
— Как его развить? — спросил я.
— Вырвать себе глаза во сне, — ответила за него Мэйси. — Это базовый этап, чтобы дар пробудился. Удивительно, как ты вообще мог хоть что-то видеть непробужденным даром.
— Я сильнейший Зрячий всех времен, — выпятил грудь Бион. — Так бабка говорила.
— Даром, что трус.
— Кто бы говорил.
— Хватит, — оборвал я обоих, вытягивая руку. — Ты, гони глаза на бочку, а то сам выколю.
— Нельзя, — встряла Мэйси. — Твоя энергия может повредить его связь с калейдоскопом и он проснется. Это как в бою с тем имперцем. Он сам должен.
— А, — сообразил я. — Тогда гони глаза на бочку, а то я выколю их тебе в реале.
Бион нервно сглотнул, глядя на мою протянутую ладонь. Попугай открыл было клюв, что бы что-то вякнуть, а затем закрыл и растаял в воздухе.
И это натолкнуло меня на мысль. Изначально я знал, что Бион меня побаивается, в отличие от Мэйси и Хоупа. И хотел сыграть на этом. Но теперь вспомнил Врума.
Скат каким-то образом делает меня быстрее и проворней, пусть и на короткое время. Причем, как во сне, так и наяву.
— Слушай, твое сновидение. Что оно умеет, кроме как перьями разбрасываться?
— Да ничего, — от резкой перемены темы Бион еще больше напрягся. — Нас еще не учили взаимодействию.
— Врум меня ускоряет. Твой попугай скорей всего должен иметь эффект расслабления.
— Ты умеешь накидывать сновидение? — удивилась Мэйси. — Это третий ранг ловца минимум.
— Эм-м… Чо?
— Забей, — ответил Бион. — Я не могу применять эффекты сновидения на себе.
— Да ты вообще мало чего умеешь. Попугая попроси, пусть он все сам сделает.
— В каком смысле попроси? Оно же сновидение.
— Ну, — вздохнул я. — Ее нельзя, а тебя можно.
С этими словами я подошел ближе и отвесил Биону подзатыльник. Как показывает практика, ему полезно.
— Проси попугая, — прошептал я, придав своему голосу зловещести. — А то зенки выколупаю.
— Лаэр, — пропищал Бион, бледнея.
— Знаешь, у меня есть ржавая кочерга.
Он нервно сглотнул и примирительно поднял руки, отступая подальше.
— Тихо, тихо. Нормально же общались. Попрошу я, попрошу. Дайте мне одному только, ладно? Мне надо уед… А-а-а!
Бион заорал и отскочил, словно его по живому резали. Но за спиной лишь стоял Стефан, держа в руках пустой шприц, напоминающий старые инъекторы, когда корпус делали еще железными.
— Анестезия, — улыбнулся Стефан. — Через минутку подействует.
— Стефан превосходный медик, — вздохнула Мэйси.
— Один из лучших, — кивнул рыжий.
— Ага, так я тебе и поверил.
— Стефан, а у тебя с собой, случайно, ржавой кочерги нет?
— Конечно есть, — кивнул он. — Я очень запасливый.
— Ладно, ладно! — заорал Бион. — Тихо, тихо. Я сам, лады? Только отвернитесь, я стесняюсь.
— Вот сам и отвернись, — сказал я. — Торопись, сон тает, уже даже сюда добираются следы.
Это была правда. Финальное испытание проходило в окружении площади Дверей. И в отличие от предыдущих локаций, здесь все выглядело как наяву. Видимо, сон разрушается не равномерно, а постепенно от начала и до конца.
Может так и должно быть, а может особенность конструкта. Но, так или иначе, мы довольно долго болтали здесь, и все было тихо-мирно. К тому же Хоуп вышел из калейдоскопа, так что наше влияние на окружение снизилось.
Но вот уже и здесь появляются первые следы. Зелень желтеет, белый камень сереет и покрывается плесенью, некоторые из дверей меняются, ржавея, ссыхаясь, трескаясь и так далее.
— Что касается тебя, — произнес я тихо, оборачиваясь к Мэйси. — Не знаю, что у тебя там случилось в детстве и лезть не буду. Не знаю, почему тебя сопровождает сновидение твоего отца, но там твой детский кошмар. И он тебя не защитит.
— Знаю, — Мэйси прямо на глазах начала уменьшаться.
— Тебе придется повзрослеть и отпустить его, если хочешь пройти испытание достойно. Придется вспомнить, что ты не ребенок. Пора стать хотя бы тут самостоятельной.
— Хотя бы тут? — скривилась Мэйси. — Лаэр, ты хоть и из глуши выполз, но иногда мне кажется, что ты вообще не от мира сего. Для ловца калейдоскоп это не «хотя бы тут». Это явь — всего лишь «хотя бы там».
— Честно, мне плевать. Я позвал тебя в отряд и чувствую некоторую ответственность за это. К тому же ты не раз нам помогала, без тебя бы мы не прошли так далеко. Поэтому я хочу, чтобы ты прошла до конца.
— Я не уверена, что смогу.
— Не заставляй меня просить кочергу у Стефана.
Нас прервал дикий вой, лишь отдаленно напоминающий человеческий. Это был вой скорее не боли, а страха. И он был таким протяжным, что эмоции в голосе успели поменяться несколько раз, переходя в неверие, а затем и в радость. И остановился вопль в районе восхищения.
Мы обернулись и посмотрели на сидящего к нам спиной Биона. Парень упал на колени и замер. И хотя во сне обычно нет крови от ран, но то ли он слишком сильно верил, что есть, то ли это правило не распространяется на самоизувеченья.
Потому что по рукам Биона обильно текла кровь, будто он слишком сильно сжал кулаки. Но вот дышал он часто и вроде бы радостно.
— Вижу, — прошептал он. — Я вижу.
И обернулся к нам. Кровь размазана по щекам, кровь течет из глазниц, а на лице самая счастливая улыбка, какую я когда-либо видел. Но вместо глаз на нас смотрело белое пламя.
Скорее все же какое-то свечение, но такое яркое, что мне приходилось щуриться, что бы посмотреть ему в глаза. Я поежился под этим взглядом, меня словно наизнанку вывернули и разглядели под микроскопом.
