Из города выезжаем немного раньше, чем планировала, но это и к лучшему: пробки не люблю.
Остановившись возле торгового центра на выезде, докупаю там все то, что осталось не зачеркнутым в списке. Маруся, как только подъехали на парковку, в миг ожила. Дочка по магазинам любит гулять, потому что ей обязательно что-нибудь да перепадет.
Спустя час мы мчим по трассе под звуки музыки, льющейся из динамиков.
Мелодия немного отвлекает от мыслей, быстрой каруселью проносящихся в голове. В груди с каждой минутой становится все теплее и теплее. Умиротворение расползается по телу, согревая его, даря спокойствие.
Я прижимаюсь к рулю, подставляю лицо под лучи утреннего солнца. Ловлю на коже легкий ветерок нового дня. И счастье заполняет меня.
С улыбкой на губах кидаю на Марусю быстрый взгляд. Дочка, прикрыв глаза и откинувшись на спинку кресла, дремлет.
Мне неожиданно становится не по себе, закрадываются в душу нелепые сомнения в том, что мою радость может что-то омрачить. Но немного поразмыслив, понимаю, что нет, не сможет. О том месте, куда мы направляемся, знаю только я, ну и Света. Я оставляла ей дочку, когда отлучалась на пару дней, чтобы прибрать дом до того переезда. Без объяснений не обошлось, разумеется.
Отгоняя от себя странные предчувствия, поддаю газа. Дорога пустая. Все вокруг зелено, солнце на голубом небосводе настолько приветливо, что почти заставляю себя поверить в то, что ничего дурного и быть не может.
Глава 21
Хм, не зря говорят: никогда не говори никогда.
Стою на пороге дома, в который обещал никогда не возвращаться, благо повод серьезный. Если бы не приступ отца, ноги бы моей здесь не было. Но дела не ждут. Жизнь не стоит на месте.
- Максим Степанович, вы идете? - вскидывает идеально выщипанные брови юрист, который представляет фирму отца и мою по совместительству.
- Конечно, - сухо отвечаю. Поднимаясь по ступенькам, обхожу юриста и оказываюсь у входа первым.
- Не понимаю, зачем спешит Степан Геннадьевич? Мог бы немного прийти в себя, а потом заняться делами, - сетует мужчина.
- В этом весь отец, как будто не знаете. Ему что взбредет в голову, тут же это немедленно должно быть выполнено.
Юрист проживал ответ губами. Я даже не прислушиваюсь к его словам. Мысли заняты совсем другим. Я размышляю над тем, что сказать отцу. Как донести до него то, что я больше не хочу делить с ним бизнес? Именно сейчас остро ощущаю эту потребность. Иногда, конечно, приходят мысли совсем иного характера. Думаю: «Зачем мне все это? Как же мне все надоело!»
Но неизменно прихожу к тому, что все мы не вечны, в том числе и отец. Я понял в тот день, когда его скрутил приступ. После этого решил окончательно, что нужно все менять. Отношение к отцу, бизнесу и к самой жизни. Тем более сейчас, когда я знаю, для кого хочу стараться и ради кого жить.
Мы проходим в кабинет. Отец сидит за столом, опершись руками о столешницу.
- Ну, здравствуй сын, - он не встает, а протягивает руку для приветствия.
Голос властный, надменный. Глядит свысока, и я замечаю, как Борисов сутулится под его взглядом, сжимается.
Но отец должен так вести себя, по статусу ему не положено быть простачком, а вот я сразу различаю в его высокомерном тоне сбивчивый ритм. Сразу могу понять по его потухшему взгляду, что Сафронов Степан Геннадьевич очень сдал. По-видимому, не шутила Даша, когда позвонила в слезах и просила приехать, так как отцу стало плохо. Вот только я не смог в тот момент переступить через себя. Не смог и все. Сбросил вызов и отключил телефон. Остался дома.
Делаю шаг навстречу отцу, сжимаю похудевшую ладонь.
- Как себя чувствуешь? - не здороваясь, спрашиваю его, усаживаюсь в стоящее рядом со мной кресло.
- Здравствуйте, Степан Геннадьевич, - раздается откуда-то сбоку голос юриста, но его никто не слушает.
Наши взгляды с отцом скрещиваются в молчаливом поединке. Так было всегда. Недовольный мной и моим поведением, он всегда пытался таким образом задавить меня, потому что в те моменты я в оприоре был слаб. Не мог сопротивляться его воле, но сейчас все по-другому. Сейчас я другой. И отец это чувствует, ослабляет напор. Отводит взгляд первым.
- Врачи говорят, что опасность миновала, - отвечает на мой вопрос отец и тут же: - Лёнь, ты все документы подготовил?
- Да, безусловно, Степан Геннадьевич.
Борисов достает папку с документами.
Я ничего не понимаю. С какой стати отец задает ритм нашей встрече? Это я хотел бы поговорить с ним и расставить все точки над Y.
- Точно как я просил?
- Конечно, - кивает в подтверждение юрист.
- О чем это вы?
Не выдерживаю, приподнимаясь в кресле, меняю положение. С подозрением перевожу взгляд с Борисова на отца.
- Максим, я хочу, чтобы ты стал полноправным владельцем "Инвест-Трейдинга", - будничным тоном произносит родитель.
- Я смотрю, ты помирился с отцом? - я, даже не слыша голоса Даши, знал, что она вошла в кабинет.
- Не твое дело, - холодно бросаю ей, перебирая документы, которые оставил мне Борисов.
- Ну как же не мое, - в голосе Даши скользят ноты неприязни. Он раздается у меня практически над головой, я резко поворачиваюсь к ней и упираюсь взглядом в выпуклый живот.
Что, мать ее, это значит?
Девушка, заметив мой растерянный вид, ехидно ухмыляется, отступает назад.
- А я смотрю, ты не теряла времени зря, - кивком указываю на живот девушки.
- Как и ты, - иронично изгибая бровь, кивает Даша на документы. - Все получил? Теперь ты владелец корпорации! Поздравляю, - расстягивает еще шире улыбку, но выходит неестественно, криво.
- У тебя все? - произношу нетерпеливо, отворачиваюсь, собирая документы обратно в папку.
- Макс, - порывисто выдыхает Даша, - тебя совсем не интересует, как я? Совсем ко мне нет никаких чувств? Тебя не трогает, что я беременна? Или что, грезишь теперь только по ней?
Каждое слово пропитано неприязнью, ревностью.
Оборачиваюсь к девушке, смотрю ей в лицо.
- Даш, а что ты хочешь, чтобы я спросил? Как отец отнесся к тому, что будет воспитывать ребенка от шлюхи? Или как у тебя вообще хватает совести появляться мне на глаза после всего, что ты сделала? - Знаю, что получается грубо, но очень сложно сдержать рвущиеся наружу эмоции.
Даша краснеет, как рак.
- Какой же ты подлец! - шипит сквозь зубы. - Как ты можешь так говорить про свою будущую сестру? Да и вообще, я беременная. У тебя совсем нет чувства такта и совести? Как ты можешь быть со мной так груб? Я мать дочери твоего отца!
Девушка пыхтит гневом. От возмущения ее ноздри раздуваются, глаза гневно блестят.
