Роман еще раз посмотрел на экран телефона и отбросил его в сторону. Она не позвонит. Если бы хотела, то уже сделала бы это. Видимо, отношения с престарелым мужем ее полностью устраивали. Либо финансовая сторона брака настолько важна для этой алчной девицы, что она не станет рисковать ею ради сомнительной связи на стороне. И хотя Роман понимал, что Леона может оказаться любящей и преданной женой, он все же наделял ее разными дурными качествами, чтобы она перестала быть наваждением, сделалась менее привлекательной в его глазах и не вызывала столь сильного интереса. Таким образом, Леона Аскари приняла для Романа вид корыстолюбивой и трусливой дамочки. Типичная уловка для тех, кто не может получить объект страсти. Они облекают его в отвратительную форму, лишь бы утешить свою гордость и не дать самооценке рассыпаться. Раньше Роман сам выбирал женщин и даже в мыслях не держал, что может кому-то не понравиться. Приятная внешность, хорошая фигура, эрудированность и отличное чувство юмора – все вместе это производило неотразимый эффект. Женщины любили Романа, как и он их. Но обладая таким свойством, как чрезмерная влюбчивость, он с легкостью оставлял одни отношения ради других, и никогда не испытывал угрызения совести ни перед одной из покинутых им дам. Но о Леоне Аскари он начал сожалеть еще задолго до того, как смог ее получить.
Роману вспомнились слова одноклассника Антона, который сказал, что при отказе стыдно бывает только в первый раз. И этот первый раз – самый запоминающийся. Черт, как же он был прав! Но ведь Леона не отказала, а проигнорировала. Это совсем другое. Гораздо правильнее сказать человеку, что у него нет шансов, чем заставлять мучиться в неизвестности. Хотя молчание можно интерпретировать, как нежелание продолжать общение. Роман злился на Леону, а на себя – еще больше. Его поведение было мелочным и глупым. Он оскорбил в мыслях чудесную женщину только потому, что она оказалась не такой распущенной, как его предыдущие пассии, которых не останавливали ни брачные узы, ни то, что они обманывают своих любимых, ни какие-либо другие причины. Все они летели к нему в постель, как мотыльки на свет – с безрассудной страстью. Леона же была другой, и от этого Роман думал о ней еще чаще.
Кроме того, в ее семье случилось горе, газеты только и пишут о трагедии, произошедшей со старшим сыном Аскари. Возможно, у нее просто нет времени подумать о нем. В такие моменты голова занята чем угодно, но только не привлекательным мужчиной, предложившим встретиться за ужином. Конечно, Леона утешает мужа, потерявшего наследника. Сейчас она принадлежит только ему, но время вносит в жизнь коррективы: раны затягиваются, печаль проходит, и все возвращается в прежнее русло.
– Мне нужно снова лететь в Лондон, – сказала Полина, присев на краешек кровати.
Роман так задумался, что не услышал, как она вошла. Это рассердило его, так как от мыслей о Леоне Аскари он забывал, где и с кем находится, и становился неосторожным. Да и дисциплинированность таяла на глазах.
– Не хочу, чтобы ты уезжала, – сказал он и понял, что говорит правду.
Из всех окружающих его женщин, Полина была самой надежной. В нужный момент она всегда оказывалась рядом, с ней было легко и весело. Единственным минусом являлось отсутствие страсти с его стороны, но в Полине ее имелось столько, что с лихвой хватало на двоих.
Роман обхватил ее за талию. Полина с нежностью провела рукой по его волосам и поцеловала в висок.
– Оденься наконец, – со смехом произнесла она, поднялась и направилась к выходу. – Жду тебя внизу. Я заказала столик в ресторане, потому что мне надоело обедать в номере. Да, когда ты был в душе, принесли пакет.
– Где он?
– На столике. В гостиной.
Роман выпрыгнул из постели и побежал в гостиную, присел на диван, распечатал конверт и пробежал глазами по строчкам. Все-таки быть сотрудником Интерпола имеет определенные выгоды. Не нужно ждать необходимой информации, она к его услугам круглосуточно. Даже иностранная полиция не отказывала в запросах и почти мгновенно давала разрешение на использование баз данных. А если еще прибегнуть к небольшой уловке и направить официальное требование от имени какого-нибудь известного в местных кругах лица, то вообще не было никаких проблем. Двери открывались сами собой.
Роман изучал бумаги до тех пор, пока его не прервал звонок по телефону. Разгневанная Полина сообщила, что убьет его, если он немедленно не спустится вниз. Роман быстро сложил листки в пакет и отправился в комнату одеваться.
– Тебе нравится издеваться надо мной? – спросила Полина, едва он вышел из лифта.
– Нравится, когда ты злишься, – ответил Роман и поцеловал ее в кончик носа. – Это возбуждает.
– Банальный ответ, – усмехнулась она. – Куда исчезло остроумие господина Сафонова?
– С каких пор правда является синонимом банальности? Можешь не отвечать, это риторический вопрос. Куда мы направляемся?
– В «Maccheroni». Если наш столик не отдали кому-нибудь другому, – в голосе ее все еще чувствовалось недовольство.
– Полина, не превращайся в жену с двадцатипятилетним стажем, – одернул ее Роман. – Это тебя не красит. Веди себя как самая беззаботная любовница: без претензий и обид. В этом случае у тебя будет больше шансов, как можно дольше остаться интересной для мужчины.
– Может, и ты постараешься проявлять ко мне больше уважения? – разозлилась Полина.
– Я всегда почтительно к тебе относился, – Роман галантно открыл перед ней дверь. – На случай, если наш столик займут, можешь не беспокоиться: посидим в какой-нибудь пиццерии. Уверен, что еда там окажется не менее вкусной, чем в твоем пафосном ресторане.
Полина взяла его под руку.
– Ресторан вовсе не пафосный. Зная непритязательные вкусы господина Сафонова, я решила вывести его поужинать туда, где подают римскую кухню. Мне-то она не совсем по душе, но тебе понравится.
– Что значит «не по душе»? – Роман помог ей сесть в такси.
– Всем известно, что римская кухня – «бедная» кухня. При всем желании изысков в ней не найдешь.
– Она сытная и сочная, – улыбнулся Роман. – И главное – вкусная! Какой, заметь, и должна быть еда.
– Я ничего не имею против, – начала оправдываться Полина. – Просто для меня местные блюда слишком простые и незамысловатые.
– Конечно, – Роман снисходительно похлопал ее по коленке, – мадам Матуа привыкла к провансальским шедеврам. К соусам, приготовленным из двадцати ингредиентов, и ко всяким французским кунштюкам. Что значит для нее обычная грудинка с яйцом или помидоры со свежим сыром? Так, крестьянский ужин.
Полина рассмеялась.
– Тоже мне, адепт гастрооткровений. Вздумал порицать?
– Разумеется, нет! Кто я такой, чтобы осуждать? Или давать советы.
Они подъехали к ресторану, и Роман, выйдя первым, подал Полине руку. Их провели к столику на открытом воздухе, и зажгли свечи на столе.
– Сейчас я покажу тебе, что значит настоящий ужин, – сказал Роман и повернулся к подошедшему официанту, который, подав меню и карту вин, остался стоять рядом, дожидаясь, когда сеньоры сделают заказ.
