Рядом запоздало закричали. Но это была не Вера. Она стояла, бледная как мел, и прижимала к себе сына. Дура. Курица…
* * *
— Я все, все исправлю… — трясясь как в лихорадке, повторял Бизанкур.
Перед ним стояла Белла.
Сначала он подумал, что она улыбается. Нет, это был оскал.
— Исправишь… Что ты можешь исправить ТЕПЕРЬ, жалкая ты тварь?! — Слова текли сквозь ее ощеренную страшную улыбку отравленным сиропом. — Ты отодвинул все на тысячу лет! На гребаную! Тысячу! ЛЕТ!
Бизанкур завизжал от ужаса и присел, закрывая голову руками:
— Нет, это не я! Я делал все правильно! Он появился там неожиданно! Его специально прислали! А что я мог сделать, что?! Если вы отобрали у меня все, что подарили! Вы оставили меня одного, без защиты! А вы же обещали мне ее!
Довольно долго Бельфегор молчал, и Бизанкур осмелился приоткрыть глаза.
— Помнишь своего первого? — нежно прошелестел демон, дыша ему в лицо смесью сырого мяса и нечистот.
— К-кого? — не понял Жан-Жак.
— Первым ты убил своего отца… А он любил тебя, между прочим, — сухо заметила Белла. — Сейчас я переселю тебя в него. И ты испытаешь все, что испытал он. Всю боль, весь ад, весь ужас — нет, не физической, а душевной боли. Ты даже не знаешь, что это такое, мой мальчик… Ничего, мы это исправим. Душевная боль намного сильнее физической, уж поверь старому доброму дядюшке Бельфегору. Мы сплавим и то и другое в огромный пылающий ком… Чувствуешь?
Что-то жгучее и раздирающее поселилось в нем, и слезы полились из его глаз. Такой боли он даже представить себе не мог.
Его мальчик, его дорогой, нежно любимый малыш, такой долгожданный… И его жена, ни в чем не повинная Анна-Мария, доверившая ему свою жизнь, — ведь это по его вине она умерла! Ну почему он был таким дураком?! Почему он не пожалел ее, ведь она все время была такая худенькая и слабенькая, а он все время заставлял рожать ее, как свиноматку… Господи, мне надо было молить Тебя о том, чтобы Ты прибавил мне ума! Господи, как больно!
— К кому это ты сейчас обратился, твареныш?!
Немыслимо скрутилось что-то внутри, горло схватил спазм, по щекам текли слезы.
— Ты даже не представляешь, как долго нам с тобой предстоит развлекаться… — шелестел голос, раздирая его внутренности. — А помнишь того, с кого ты снял кожу, с живого? Того младенчика, которого ты раздобыл в чумном городе для обряда? Я напомню тебе, отродье… Ты в мельчайших подробностях вспомнишь каждую жизнь, которую ты отнял, и испытаешь каждую смерть в самых мельчайших ее подробностях. Тебе же это нравилось? Нам тоже понравится, не сомневайся. Готовься, мой мальчик. Твое время только начинается. Долгое, долгое время развлечений.
Ее зубы превратились в иглы, а пасть открылась так широко, что его голова поместилась в ней целиком.
Бизанкур закричал, срывая связки, затем его крик превратился в хриплый визг, а затем в бульканье, когда его гортань хлебнула какую-то отвратительную жижу…
СВЕТ
— Мамочка, не плачь.
Его маленькие, но такие сильные и надежные руки обнимали Веру, баюкали ее, точно младенца. А ведь это он младенец. Нет? Нет. Он любит ее и никогда-никогда не даст в обиду. Он очень постарается. Да, он еще не взрослый. Но и ребенок может сделать многое для своей мамы. Быть поддержкой даже в мелочах. Помыть посуду, если она устала. Предупреждать, что задерживаешься у друзей, чтобы она не волновалась. Стараться впитывать новые знания. Расти и становиться умнее и сильнее. Учиться оберегать. Учиться помогать.
Вера смотрела на своего сына, маленького мужчину, и понимала, что страх уходит. Внутри воцаряются гармония и свет.
Это и есть настоящая любовь.
Когда ты понимаешь, что можешь упасть наотмашь, спиной вниз, и тебя подхватят. Непременно подхватят. Как же может быть иначе, если это — любовь?..
* * *
— Ну что? — спросил, улыбаясь, архангел Михаил. — Больше тебе не кажется, что это бред?
Иванов покачал головой и улыбнулся в ответ. Нет, ему так больше не казалось.
Его жена и сын были совсем рядом — и они были в безопасности. Он видел их близко-близко, только не мог дотронуться. Его душу затопила нежность. Вот они, сидят рядом на диване, закутанные каким-то мехом… Это же тот самый палантин, который он подарил Веруне, когда она ждала маленького Андрюшку! Он так хотел, чтобы оба они, закутавшись в этот мех, сидели на уютном диване и читали сказки. Вот они сейчас этим и занимаются, листают издание «Рейнеке-лиса» Гете с потрясающими иллюстрациями Каульбаха. На спинке дивана развалился кот Плюшка, успевший за год вымахать в пушистого красавца персикового цвета…
Вера ведь по образованию была художником и делилась с сыном тем, что когда-то узнала сама, а не включала ему мультсериалы, чтобы сын не путался под ногами.
— Как красиво! — Андрюшка-младший был искренне восхищен иллюстрациями. — Пап, смотри! Они и смешные, и страшные одновременно.
И он посмотрел на иллюстрации глазами Андрея-младшего. Да, невероятно тонкие работы. Надо же, он и не знал о существовании этого художника… И как же восторженно умеют видеть дети. Хорошо бы, взрослые могли сохранять в себе эту способность.
— Мам, меня Надя на свой день рождения позвала, через неделю, — сказал Иванов-младший и весь осветился изнутри. — Она, знаешь, какая-то особенная. Такая маленькая, худенькая, а такая заботливая. Вчера я ее провожал после школы, и мы видели, как старушка упала. То есть ее Надя увидела первая и сразу побежала поднимать. Вместе у нас это получилось…
Вера поцеловала сына в теплую макушку:
— Ты говорил, Надюша любит мастерить кукол.
— Да, они называются тильдами, — похвастался Андрейка новыми знаниями.
— Ну, давай подарим ей большой набор для рукоделия, — предложила мама. — Пройдемся завтра по магазинам и выберем все, что нужно.
— Ты такая добрая, мам, — сказал он.
Вера вздохнула.
Легко быть доброй, когда на счету огромная, невероятная сумма денег и можно себя ни в чем не ограничивать. Она даже не предполагала, что ее муж настолько много зарабатывает… Зарабатывал. И почему-то испытывала чувство вины, ведь она прекрасно знала, каково тем, кто не может позволить себе ничего из того, что могли позволить себе они с сыном.
И Вера потихоньку начала курировать один из детских домов. Не просто переводила суммы, а вступила в экспертный фонд и стала мало-помалу покупать компьютеры в классы, мебель, одежду и обувь, обычные канцтовары, лекарства, игрушки, книги и другие мелочи. Она стала все чаще приезжать туда, и как-то так само собой получилось, начала заниматься рисованием с несколькими ребятишками. Все чаще задумывалась над тем, что хотела бы усыновить и удочерить нескольких детишек. Ведь вещи, которые так необходимы детям, — это всего лишь вещи, но ничто не заменит ребенку живого общения, тепла и любви. Одна девочка уже назвала ее мамой. Дети из детских домов часто называют учителей и воспитателей мамами, Вера это знала, но тут сердце почему-то стукнуло.
