Жилище Голубева поразило Гончарова – не столько затрапезностью и нищетой, сколько душной атмосферой семидесятых годов прошлого века. Все выглядело так, как будто какой-то молодой человек, проживавший здесь когда-то, давным-давно вышел из дома и не вернулся… И время остановилось, оставив здесь неизменными прежние запахи и скрипы все тех же рассохшихся половиц. Старая мебель, выцветшие обои, плотно прикрытые поблекшими плакатами с изображениями древних поп-звезд: Джими Хендрикс, Элвис Пресли, Энгельберт Хампердинг, Том Джонс, Спенсер Дэвис, Джанис Джоплин, Элтон Джон, Марика Рок, Дайана Росс…
Гончаров не знал или не узнавал кумиров чужого далекого прошлого, глядел на плакаты и удивлялся, что кто-то мог смотреть на них десятилетиями и не уставать от всей этой нелепицы, когда-то восхитительной, а теперь унылой и пошлой.
– Какое богатство, – произнес за спиной майора участковый Гришачкин, – в интернете за каждый такой плакатик несколько тысяч рублей просят.
– У них тут раньше еще и книги были, – произнес сосед, которого позвали понятым, – еще Вовкина мать собирала разные собрания сочинений, тряслась над ними, пылинки сдувала, а он потом все за копейки отдал, а над этими рожами трясся, как занюханный хиппи.
– Приступаем, – произнес Гончаров, – ищем не знаю что, но сначала проверяем все, то есть ищем все, что имеет отношение к сегодняшнему дню и вчерашнему. Возможно, записку или бумажку с номером телефона, заглянем в компьютер…
– У Вовки нет компьютера, он его мне продал четыре года назад, но тот такой древний был, что я пожалел даже, что взял.
– Дорого заплатили?
– Да не так чтобы, – замялся сосед и признался: – Две бутылки водки.
На столах, на полках, на полу во всех трех комнатах не было ничего интересного: неоплаченные квитанции на оплату коммунальных услуг, немытые стаканы, несколько пластиковых бутылок из-под пива, скомканные носки, полупустые лекарственные упаковки, мелкие монетки, игральные карты… В ящиках старого письменного стола и книжных шкафов тоже всякая дребедень, непонятно для чего хранящаяся там. Гончаров обнаружил два древних альбома с фотографиями и начал рассматривать их, потом подозвал к себе соседа.
– Посмотрите, может, узнаете кого-нибудь.
– Никого не знаю, разве что маму Вовкину и его самого, но все снимки старые.
Среди фотографий нашлось письмо без конверта, больше похожее на записку:
Привет тебе, Володенька, со дна моря. Скоро буду проездом, заскочу к тебе на денек-другой. Так что не вздумай прятаться. Азик тебя и с того света достанет. Твой старый друг Их.
Игорь Дмитриевич показал записку соседу и спросил:
– Кто такой Азик?
Но тот пожал плечами:
– Я знаю тех, кто к нему приходил в последние годы. Забулдыги еще те! Но Азика среди них не было вроде. Вообще-то Володя когда-то совсем другим был. Я-то младше его на пять лет, но им, если честно, восхищался в свое время. Он всегда модный такой, при деньгах: весь двор знал, что он шмотками и пластинками приторговывал. Потом его взяли, посадили, конфискация имущества была. Мама Володина страдала очень. Ему восемь лет дали, но отсидел он шесть, и все равно она не дождалась. Он вернулся, потом Инну привел, стали они жить, поженились. Раньше квартира была коммунальной. Здесь еще сосед был, Василий Иванович. И вот Инна эта решила переписать соседские две комнаты на себя и на Вовку. Какой-то договор они составили… А Василий Иванович возьми да и взбрыкнись, дескать, никому свою жилплощадь не дарил. Володьку опять по этапу отправили. Он же и с первой своей отсидки уже сломанным вернулся, а после второй вообще другим человеком стал. Работал от случая к случаю: отовсюду его гнали – он то сторожем на автостоянке, то грузчиком в «Пятерочке», то еще где-то… Иногда пускал к себе квартирантов… – Сосед посмотрел на Гончарова удивленными глазами. – Вспомнил! Был Азик… то есть не Азик. Возможно, Арзамас или Азим…
– Может, Азамат?
– Точно, – согласился понятой, – хотя, может, и не Азамат. Он такого кавказского типа. На грузина похож – типа того, что в фильме «Свинарка и пастух» снимался. Представляете?
– С трудом. А если вам фотографию покажу?
Сосед задумался.
– Не знаю, вспомню ли. Но он здесь и не жил почти. Все время пропадал где-то. Не знаю, ночевал даже или нет. Девочек вроде не приводил, тихий был. Но друзья к нему заезжали. На дорогих машинах – почему я его и запомнил. Были ли они в квартире Володькиной, не скажу точно, но во дворе стояли их машины, этот Азамат спускался к ним, и они укатывали. Иногда он один приезжал на такой же машине.
– Когда это было?
– Давно. Лет двадцать назад.
– Может, пятнадцать?
– А может, и пятнадцать.
Гончаров достал свой телефон и нашел в галерее фотографию Цагараева-Борисова.
– Этот?
Сосед долго вглядывался.
– Нет. У вашего короткие волосы, а у того приличная шевелюра была – почти до плеч.
Он снова начал разглядывать экран аппарата и произнес с восхищением:
– Надо же, какая у вас штука! В полиции всем такие аппараты дают?
– За свои купил, в кредит, – ответил Гончаров.
Осмотр вскоре закончили.
– Ну что, – поторопил майора участковый Гришачкин, – пойдем по квартирам? Здесь все равно ничего уже не узнаем.
– Иди сюда, – направляясь на кухню, позвал его Игорь Дмитриевич, – и загляни. Все, что надо, я уже узнал.
Участковый протиснулся на кухню.
– Ну и что тут такого?
– А вот смотри: на столе две чистых тарелки – стоят прямо друг перед другом по обеим сторонам стола, возле каждой вилка, ложка и по чистому стакану. Дядя Вова ждал гостя, хотел угостить, – Гончаров открыл дверцу холодильника, – а здесь, как ты сам видишь, мышь повесилась. Половина черствого батона, сморщенная сосиска в целлофане, полбутылки подсолнечного масла и банка пива. Вот он и побежал в «Пятерочку» за продуктами. А за гаражами его уже ждали, то есть заранее знали его маршрут. Ты понял, получается, что убийца тот, кто бывал здесь раньше и точно знал, в какой магазин и каким путем бегает дядя Вова.
– Значит, все-таки кто-то из местных?
– Нет, перед местным он не поставил бы чистую тарелку и не помчался бы для него в магазин, да еще прихватив с собой баночку пива, чтобы дорога короче показалась. Сюда должен был нагрянуть Ихтиандр, тот самый, что прислал маляву со дна моря. Сейчас проверять всех, с кем сидел в последний раз дядя Вова, не имеет смысла, да это и не даст ничего. Сначала надо узнать его приметы.
– С чего вы взяли, что Ихтиандр? – удивился участковый Гришачкин.
– Да потому, что он со дна моря ему письмо прислал. Я его для себя так окрестил. – Майор в последний раз окинул взглядом кухню и махнул рукой в сторону выхода из квартиры: – Пойдем по соседям, может, кто-то видел его сегодня, хотя это вряд ли: Ихтиандр поджидал его в укромном месте. И вынырнул он здесь не для разговора, а для того, чтобы убить безобидного дядю Вову.
